Александра Матвеева: Банкирша

— Я тоже могу подтвердить…

— Что?

— Что я видела.

— А ты видела?

— Нет.

Она опускает русую, гладко причесанную голову.

— Врать — грех, — наставительно произносит Милка.

— Отмолю, — неуверенно шепчет матушка Лариса и под укоризненными взглядами окружающих окончательно тушуется.

Снова повисает молчание. Все выглядят подавленными. Моя дрожь становится все сильнее, я с трудом сдерживаю постукивание зубов. Лидуня садится рядом, прижимает меня к мягкому теплому боку мягкой теплой рукой. Другой рукой, просто ладонью крепко вытирает мое мокрое лицо.

Денис, как и все мы, лелеявший мечту о возмездии, напряженно морщит светлые бровки. Что-то надумав, он дергает Милку за рукав. Милка отводит глаза от стены и с надеждой смотрит на ребенка.

— Может, бабки… — не очень уверенно начинает мальчик, и в ту же минуту Танька, издав не то визг, не то вой, выносится из комнаты в прихожую.

Хлопает дверь. Оставшиеся недоуменно переглядываются, не зная, что делать, что думать и почему-то боясь задавать вопросы.

Раздался пронзительный звонок. Все остались сидеть. Звонок повторился, короткий, резкий и требовательный. Никто не встал.

Звонок звонит непрерывно. Денис под нашими взглядами направляется к двери. Лариса идет за ним.

Ее руки приподняты над мальчиком в защищающем жесте.

Мы с Лидуней перестали дышать.

— Вы чего, оглохли? — возмущается, вломившись в квартиру, Танька. — Я дверь захлопнула, а ключ не взяла! Вот Софья Васильевна. — Танька выталкивает вперед низенькую полную старуху со значительным лицом. — У нее окна на проспект выходят. Она у окна сидела сегодня весь день, почтальона с пенсией ждала.

Она все видела.

Старуха значительно кивает и значительно поджимает губы.

Танька усаживает новую свидетельницу. Все остальные тоже облегченно рассаживаются и начинают молча ждать очередного звонка в дверь.

В квартиру вкатился кругленький, лысенький и предельно энергичный майор Василек в сопровождении усталого парня лет тридцати в несвежем белом халате.

— Во! — победно заявляет Василек, не здороваясь. — Участкового врача поймал. В лифте. Он травмы опишет. И факт подтвердит.

— Я про Сморчка чего хочешь подтвержу. Он сволочь, каких мало. Бычара безмозглая. Рэкетир хренов. Ублюдок!

Присутствующие дамы с почтительным вниманием слушают врача. Заметив это, парень поперхнулся и смолк.

Помолчал и закончил, извиняясь, тихо и печально:

— Позавчера Клавдию Владимировну госпитализировали с обширным инфарктом. Она у меня в школе географию вела.

— У нас тоже, — сурово говорит Милка. Мм все киваем. И Василек кивнул. И Дениска.

— Из-за паскуды Сморчка.

Врач сел к столу, взял сигарету из Милкиной пачки, по-свойски, не спрашивая разрешения, долго разминал, глядя на нас больными карими глазами.

— Она с собачкой гуляла. Так эта сволочь заехала на тротуар — и песика насмерть. — Парень кулаком трет глаза, прикуривает от протянутой Милкой зажигалки и заканчивает:

— А ведь тоже у нее учился…

Он качает головой, недоумевая, как такое может быть.

Мы подавленно молчим. По моему лицу струятся слезы. Лидуня тихонько чертыхается и одним платком вытирает слезь! себе и мне. Танька громко сморкается в уголок фартука. Лариса покрепче прижимает сидящего у нее на коленях печального Дениску.

Майор Василий Дмитриевич Потапов крякнул и, коротко глянув на Милку, взялся за дело.

Он оказался толковым и знающим, все необходимые формальности закончил быстро. Опросил потерпевшую, свидетелей, врача. Врач, откликающийся на имя Михал Михалыч или просто Михалыч, осматривать мой синяк не стал, чтобы не конфузить. Сказал:

— По тому, как потерпевшая сидит, ясно: обширная гематома.

Добавил что-то по-латыни и расписался где надо.

Танька повела Василька в ванную демонстрировать мое платье.

Они позвали меня, и я пришла. Василек расправил грязную тряпку, с интересом рассматривает, мнет в пальцах ткань.

— А платьишко-то не из дешевых. Почем брали?

Я называю стоимость.

— Рублей?

— Долларов.

Василек присвистнул и остренько глянул мне в лицо.

— Так, может, оно у нее одно такое… — жалостливо вмешивается Танька.

Василек продолжает смотреть мне в лицо. Одна лохматая рыжеватая бровь ползет вверх. Я киваю.

Платье действительно одно. И не только у меня. В природе. Эксклюзивная модель. Подарок именитого парижского кутюрье. А в общем, ерунда.

Михал Михалыч сидит за столом. Мои подружки угощают его и соседку чаем. Василек присоединяется к ним. Милка показывает ему бутылку коньяка. Он решительно качает головой: