Валентина Мельникова: Неоконченный романс

— Ну вы, Зоя Викторовна, прямо на какой-то блатной жаргон переходите, — упрекнул ее Витя-Петя, учитель физкультуры Виктор Петрович Цыганков, подсевший под пальму к «2-Л-2», как он в шутку называл Любу и Ларису. — Я вам, девушки-милашки, одно скажу: директор — мужик стоящий, затри недели, что здесь в поселке, все участки на вертолете облетел, некоторым так хвосты накрутил!.. А что? До сих пор винтом держат. — Физрук коротко хохотнул. — Жена у меня на поселковой АТС работает. Всего сказать, как вы понимаете, я не могу, — Витя-Петя многозначительно подмигнул Лене, — но егеря рассказывают: шибко мужик грамотный, но въедливый, не приведи господь. В каждую щель залезет, все насквозь видит. Куда там Василию Петровичу. Тот только и знал, что кулаком по столу громыхать да блажить на весь поселок. Но порядок был, что тут скрывать. — Слегка повозившись в кресле, Витя-Петя принял более удобное положение и продолжал:

— А Зинка ревела не оттого, что он на нее рявкнул, а что не разглядел ее красоты, не обомлел и в объятия не бросился.

Что вы, Зинаиду не знаете? Любит она хвостом покрутить перед начальством, а тут такой пассаж! — Витя-Петя подставил чашку под краник самовара, взял из вазочки общественную, купленную на профсоюзные деньги сушку и, дожидаясь, пока чашка наполнится кипятком, развалился в кресле.

— Теперь, девоньки, подходите ко мне поближе, скажу я вам главную новость, а то мне на вас, на корню засыхающих, смотреть уже противно и обидно…

— Чем же мы вам так противны, Виктор Петрович? — ехидно спросила из своего угла любимая Ленина подруга, англичанка Верка Мухина, по мужу Шнайдер.

— Цыц, Верка, не о тебе речь. Ты у нас баба замужняя, и разговоры наши тебе слушать не положено.

Верка захохотала и еще ближе придвинулась к Лене и неразлучным «2-Л-2».

— Сообщил мне тут один конфиденциальный источник, пожелавший остаться неизвестным, что он, — заговорщицки прошептал физрук, а многозначительный взгляд в небо подтвердил, кого он имел в виду, — в законном разводе, детей не имеет, так что ловите, как говорится, шанс удачи за хвост, да побыстрее! — Щипнув девчонок за бок, отчего они отчаянно взвизгнули и покраснели, веселый физрук скосил глаза в сторону дивана и предупреждающе погрозил учительницам пальцем:

— Смотрите, больница к конторе ближе, чем школа, опередят вас врачихи, а то и сама Зинаида приберет его к рукам, она баба ушлая!

— Да он небось уже старый. — Лариса скривила губы.

— Ничего себе старый! — едва не вскочила с красного дивана Фаина Сергеевна. Химичка хоть и далеко сидела, но события контролировала, а уши привычно держала топориком. — На вид ему не больше тридцати пяти, а может, и того меньше. Сегодня он нас с мужем до школы на своей машине подвез и, представьте, сделал мне комплимент. — Фаина торжествующе оглядела учительскую. Наконец-то она добилась своего: слушали ее все без исключения. Даже секретарша перестала печатать и сделала вид, что занята перекладыванием бумаг с левой стороны стола на правую. С удовлетворением отметив, что и очумевшие от дурной писанины студенты подняли головы, Фаина продолжала:

— Я, говорит, даже не подозревал, что встречу в поселке такую элегантную даму. — Она кокетливо взбила рукой пышные, обесцвеченные пергидролем волосы. — А потом подал мне руку, помог выйти из машины и проводил до самой школьной калитки.

— Да? — удивилась Любаша. — Вот если бы он на вашем месте Елену Максимовну увидел, то вообще дара речи лишился бы.

Фаина Сергеевна издала какой-то квохчущий звук, побледнела и одарила молоденькую учительницу таким красноречивым взглядом, что всем стало ясно — девчонка по глупой оплошности нажила себе врага Учителя, тактично пряча глаза, принялись за свои дела, секретарь застучала на машинке, и только Витя-Петя беззвучно трясся от смеха в своем кресле, накрывшись «Советским спортом».

— Ну, Любка, ну и отчебучила, теперь Фаина при удобном случае с потрохами тебя сожрет! — прошептал он.

Любаша только недоуменно пожала плечами и пристроилась в хвост очереди к телефону.

Зоя Викторовна тем временем захватила со стола конверты с экзаменационным материалом и устремилась в кабинет к завучу, оставив на столе еще больший беспорядок. Снова приниматься за бесполезную уборку у Лены уже не было желания. Вспомнив, что по дороге в школу почтальон вручил ей письмо от отца, она достала его из портфеля и распечатала конверт…

Родители исправно писали ей по четко определенному графику: мама радовала семейными новостями в начале каждого месяца, а во второй его половине отец сухо информировал дочь о ее упущенных возможностях. За три года эта традиция ни разу не была нарушена, поэтому чтение отцовских писем Лена старалась всегда отложить на потом. Читать о том, к чему приведет ее прозябание в таежной глуши, — не слишком приятное занятие. Нельзя сказать, что она не любила отца и не считалась с его мнением, но ее скоропалительный отъезд разрушил все его надежды, и он до сих пор не мог забыть обиды, поэтому письма его были излишне колкими и язвительными. Только бабушка и младший брат, непутевый, по мнению его начальства, авантюрист и экспериментатор Никита, радовали ее веселыми, остроумными и чуть хулиганскими письмами.