Линда Ховард: Все, что блестит

Собравшись, она снова сверилась с часами и обнаружила, что у неё в запасе три четверти часа, чтобы успеть добраться до здания «КонТеха», но в условиях лондонского движения дорог а была каждая минута. Она схватила свою сумочку и сбежала вниз, чтобы проверить, как там ее крайне беременная собака Саманта. Последняя лежала в своей корзинке, мирно посапывая, несмотря на то, что ее бока невероятно раздались из-за щенков, которых она носила. Джессика убедилась, что в собачьей миске есть вода, и только после этого вышла из дома и зашагала к своей элегантной темно-зеленой машине спортивной модели. Она любила её спокойную силу и размеренное движение, и сейчас Джессика нуждалась в каждой капле этой силы и спокойствия.

Светофоры были с ней заодно, и она вышла из лифта на нужном этаже «КонТеха» точно в три двадцать девять. Секретарь в приёмной направил ее к «королевским» апартаментам, и в назначенное время она открыла тяжёлую дубовую дверь.

Перед ней простиралась большая комната с приглушающим звуки ковровым покрытием и креслами, выдержанными в золотисто-коричневых тонах. Сбоку от массивных двустворчатых дверей стоял большой письменный стол, за которым сидел стройный темноволосый мужчина, поднявшийся, едва она вошла в кабинет.

Холодные темные глаза изучающе оглядывали её, пока она шла к нему через комнату, и она почувствовала себя так, словно в чём-то провинилась.

— Добрый день, — сказала Джессика, стараясь говорить как можно спокойнее. — Я миссис Стэнтон.

Темные глаза снова окинули ее взглядом, в котором читалось легкое пренебрежение.

— Ах, да. Пожалуйста, присаживайтесь, миссис Стэнтон. К сожалению, мистер Константинос задерживается, но он освободится в ближайшее время, чтобы встретиться с вами.

Джессика кивнула и, выбрав одно из удобных кресел, опустилась в него, скрестив свои изящные ноги. Она постаралась, чтобы ее лицо оставалось бесстрастным, но мысленно желала выцарапать глаза этому молодому человеку. Его поведение заставило её сцепить зубы; снисходительная мина на его лице и его явная враждебность вызывали у неё страстное желание трясти его до тех пор, пока это чопорное выражение не исчезнет с его лица.

Десять минут спустя она задалась вопросом, уж не думают ли они, что она будет здесь ждать неизвестно сколько времени, пока Константинос соизволит встретиться с ней. Взглянув на часы, Джессика решила подождать еще 5 минут, после чего ей придется уйти, если она хочет успеть посетить стоматолога.

В тишине громко зазвонил телефон, и она увидела, как секретарь схватил трубку одного из трех аппаратов, стоявших на столе.

— Да, сэр, — отрывисто сказал он и повесил трубку. Он взял папку из одного из металлических шкафов, располагавшихся рядом с ним, и отнёс её в святые святых, почти сразу же вернувшись и закрыв за собой двустворчатые двери. Судя по всему, пройдет еще какое-то время, прежде чем Константинос освободится, а отведенные ею пять минут почти истекли. Джессика встала с кресла. Холодно приподнятые брови спросили об ее намерениях.

— У меня есть другие дела, — спокойно проговорила она, не собираясь извиняться за свой уход. — Возможно, мистер Константинос пригласит меня, когда у него будет больше свободного времени.

Возмущенное удивление ясно читалось на лице молодого человека, когда она взяла сумку и приготовилась уходить.

— Но вы не можете уйти… — начал он.

— Очень даже могу, — перебила она его. — Всего хорошего.

Гнев заставил её громко стучать каблуками по пути к своей машине, но, прежде чем завести двигатель, она сделала несколько глубоких вдохов. Она не допустит, чтобы поведение этого человека расстроило ее настолько, что это могло привести к аварии, сказала она себе. Она не станет обращать на это внимания, как научилась делать, когда подвергалась суровому осуждению из-за брака с Робертом. Она узнала, как терпеть и выживать, и не подведет Роберта и сейчас.

После приёма у стоматолога, бывшим на самом деле всего лишь ежегодным осмотром и потому занявшим мало времени, Джессика поехала в небольшой магазинчик женской одежды неподалёку от Пиккадилли, которым владела и управляла ее соседка Салли Риз, и помогла Салли закрыть его. Она также просмотрела стойки с одеждой и выбрала пару модных вечерних платьев, только что полученных Салли. Вероятно, от того, что у неё никогда не было ничего красивого в детстве и юности, Джессика любила красивую одежду и не отказывала себе в удовольствии приобретать её, хотя во всём остальном она не была расточительна. Она не носила драгоценности и уж, во всяком случае, не баловала себя, но одежда — ну, это другое дело. Роберта всегда забавляло то, как она радовалась, словно маленькая, при виде нового платья, пары джинсов или туфель; на самом деле, не имело значения, что это было, главное — это была обновка, и ей это нравилось.