Ирина Мельникова - Ржавый Рыцарь и Пистолетов

— Дарья, Дарья, — повторял он и озирался по сторонам. Взгляд у него был странным и почти безумным. — Как ты? Жива? — справился он наконец, задыхаясь, и ткнул в нее пальцем: — Смотри, кровь!

Даша опустила взгляд и охнула от неожиданности. Ее белый нарядный костюм был в отвратительных бурых и грязных пятнах. Пуговицы на жакете болтались на одной нитке или были вырваны с мясом, на колене на брюках зияла дыра, на ладонях продолжали кровоточить ссадины.

— Алеша! Дай мне платок! — попросила она мужа. Но он сам принялся вытирать ей лицо, очень мягко касаясь болезненных участков кожи. Эти ласковые касания его рук, несомненно, принесли ей облегчение. Зоболев по-прежнему стоял рядом и, когда Даша вновь посмотрела на него, засуетился.

— Твоя сумочка! Я ее подобрал! — Педикула протянул ей сумку, которая являла собой еще более жалкое зрелище, чем Дашины брюки и прочая одежда. Затем подал ей тетрадь в клеенчатой обложке, Пашин дневник. — Это я рядом нашел. Твое?

— Мое! Спасибо! — сказала она и, прижав платок мужа к виску, где до сих пор кровоточила глубокая царапина, пригнула голову и неловко протиснулась в машину.

— Даша, прости, — Зоболев ухватился за дверцу и умоляюще заглянул ей в глаза. — Только пятьсот рублей! Трубы горят! А деньги в номере. Завтра отдам. Ты ведь приедешь в Сафьяновскую?

Даша мгновенно пришла в себя и с негодованием посмотрела на Педикулу.

— Отойди! — прошипела она сквозь зубы. — Нет у меня денег.

— Не жадничай, — загнусавил Зоболев. — Я ведь за твое спасение выпью, за счастливое избавление от убиения!

Алексей протянул руку и вложил в ее ладонь пятьсот рублей. Даша с недоумением посмотрела на него. Он лишь улыбнулся и кивнул головой.

— На, возьми! — Даша резко выбросила руку со скомканной купюрой в окно. Деньги упали на асфальт. Аристарх мгновенно подхватил их, а Даша презрительно улыбнулась: — Это тебе гонорар! Думаю, за тобой не заржавеет. Обо мне можешь говорить и писать все, что угодно. Но девчонку не тронь! — Она кивнула в сторону обведенного мелом силуэта тела на асфальте. Кровь уже потемнела и отливала глянцем. — Посмеешь, получишь сполна! От меня и от Л или! Ты нас знаешь! — И захлопнула дверцу.

Машина покинула стоянку, Зоболев проводил ее взглядом. Затем задумчиво посмотрел на скомканную купюру и, разгладив ее, не менее задумчиво выругался:

— Сука!

Но Даша уже его не слышала. Она откинулась головой на спинку сиденья и закрыла глаза. Все звуки заглушало биение пульса. Влад! Влад! Влад! — стучала в висках кровь, а может, это ее сердце трепетало в унисон с машинным двигателем. Вла-ад! Вла-ад! Зачем ты снова напомнил о себе? Все отпущено с богом, перечеркнуто, выброшено и забыто! Она прижала ладони к лицу. Нет, нет и еще раз нет! Нет Влада! Нет Паши! Нет любви! И тут же спохватилась, а как же Алексей? Он был рядом. Его руки уверенно лежали на рулевом колесе, и он вел машину домой, туда, где их ждали маленький Павлик и Марфа Артемьевна. Почувствовав ее взгляд, он посмотрел на Дашу, улыбнулся и включил магнитофон.

Из динамика, забивая все звуки, вдруг вырвался на волю голос божественной Аллы Борисовны. Страдающий и одинокий, метался он по салону, плача и проклиная:

А, ты думал — я тоже такая,

Что можно забыть меня,

И что брошусь, моля и рыдая,

Под копыта гнедого коня.

Или стану просить у знахарок

В наговорной воде корешок

И пришлю тебе страшный подарок —

Мой заветный душистый платок.

И Даша не выдержала. Всхлипывая и обливаясь слезами, принялась повторять вслед за великой певицей шепотом, как заклинание:

Будь же проклят.

Ни стоном, ни взглядом

Окаянной души не коснусь,

Но клянусь тебе ангельским садом,

Чудотворной иконой клянусь

И ночей наших пламенных чадом —

Я к тебе никогда не вернусь [8]

Песня закончилась, пошла реклама, и Алексей уменьшил звук.

Даша глубоко вздохнула, стараясь унять слезы. Алексей молча погладил ее по руке. И она благодарно улыбнулась мужу, но все-таки не сдержалась, спросила:

— Скажи, как Светлана сумела меня вычислить?

— Не думаю, что это слишком сложно, — ответил Алексей. — О твоем приезде сообщили все кому не лень. И в «Новостях», и в газетах. Где ты живешь, тоже нетрудно узнать. Наверняка она пасла тебя от самого дома, однако возле УВД не посмела стрелять.

— Но зачем вообще она это затеяла? Решила отомстить за смерть Влада? Неужели так любила его? Жизни без него не представляла? Или я чего-то не понимаю?