Синтия Ричи: Опасный талант

— С жаждой человек не в состоянии бороться, мэм, — виновато отвечал кучер, повесив голову и теребя поля шляпы.

— Видимо, да, — разочарованно ответила девушка, ранее полагавшая, что ей удалось убедить Джона. Ну что ж, пусть этот случай будет для него уроком. Сейчас ему меньше всего нужна была ее критика. Сцепив пальцы, чтобы справится с внезапной дрожью в руках, она сказала таким же дрожащим голосом:

— Мне стыдно признаться, но и я с собой тоже ничего не могу поделать. Пожалуйста, поторопись.

Хоть Станден и был достаточно искушенным, чтобы на него подействовали женские уловки типа дрожащего голоса или мольбы со слезами на глазах, все же он не мог не понять того затруднительного положения, в котором оказалась девушка. Когда он собрался ей сказать об этом, то и сам был немного удивлен, что вместо бесстрастности в его голосе прозвучало искреннее участие:

— Попади я на ваше место, наверное, и я бы чувствовал себя неуютно.

Грейс взяла себя в руки и с любопытством взглянула на стоящего рядом с экипажем мужчину. Что он из себя представляет, она поняла, как это всегда бывало, с первого взгляда, но, к ее изумлению, его внешность почему-то заставила ее сердце биться учащенно, несмотря на то, что, по ее оценке, это был всего лишь богатый повеса, которому недоставало хороших манер даже на то, чтобы снять шляпу в присутствии женщины. Она подавила в себе желание сообщить ему, что единственное, чего она хочет, — это побыстрее ехать дальше. Что-то с ней происходило — еще никогда у нее так не перехватывало дыхание и не путались мысли.

— Я благодарна вам, сэр, что вы понимаете. Но полагаю, что вы смогли бы вылезти в окно, а не сидеть в ловушке.

Грейс тут же пожалела о сказанном. Прозвучало это так же глупо, как у Эмити, делающей комплимент некоему джентльмену по поводу его ленточек или умения танцевать.

Улыбка девушки придала герцогу решимость самому взяться за дело. В жилах его закипела такая же энергия, которая заставила когда-то совершать чудеса героизма на поле брани, мстя за погибших товарищей в битве при Ватерлоо.

В бою им двигала ярость, теперь же его порыв умерялся мягкостью, сбивавшей его с толку. Однако внешне он никак не показывал того, что открыл в себе нечто новое.

Грум постоялого двора распряг лошадей из поврежденной кареты Стандена. Тэт руководил отцеплением дорогой двуколки от тяжелого колеса экипажа. Воздух наполнился скрежетанием металла и лопающихся спиц.

— Эй, да остановитесь же, — крикнула Грейс, снова появляясь в темном окне и пытаясь разглядеть происходящее. Мужчины не обратили никакого внимания на ее возглас, полагая, что вполне справятся сами. Все их усилия привели лишь к тому, что они еще больше искалечили маленький экипаж.

— Почему вы не сдвинете большой экипаж?

— Не можем, мисс, — ответил ей кучер, погружая свой красный с прожилками нос в огромных размеров носовой платок и сморкаясь, — колеса так сцепились между собой, словно ноги двух любовников.

Такие выражения, несомненно, шокировали бы большинство женщин, но не Грейс. Ей это, конечно, не понравилось, но она едва ли смогла бы протестовать и при этом не выглядеть жеманной.

Аристократ поморщился и заявил:

— Такая речь едва ли предназначена для дамских ушей. Думай, что говоришь.

Наконец, двуколку освободили; Станден пресек попытку кучера открыть дверь, за которой томилась Грейс, и, выдвинув лесенку, протянул ей руку.

— Вы позволите, мисс?

Грейс уже собиралась сама спуститься на землю, но взгляд, мельком брошенный на его лицо, изменил ее намерение. Словно загипнотизированная пронзительным взглядом его голубых глаз, в которых читалась сила, она подала ему руку, затянутую в перчатку, и нерешительно ступила на лесенку.

Ощутив ее руку в своей, Станден был ошеломлен пронзившим его инстинктивным импульсом защищать это милое существо, почти, как ему показалось, невесомое. В этот момент девушка споткнулась и полетела прямо к нему в объятия, что застало Стандена врасплох.

Падая, Грейс вскрикнула от неожиданности, и герцог, нежно подхватив ее, снова почувствовал в себе инстинкт защитника. Но он никак не ожидал, что соприкосновение их тел вызовет в нем такой сладкий шок: его словно опалило жаром.

Схватившись за его руки, Грейс посмотрела на Стандена, но, заметив ошеломленное выражение лица своего спасителя, отвела взгляд, пряча лицо за полями шляпки, чувствуя на щеках жаркий румянец. Что за сладостное чувство пронзило все ее тело, когда он сжимал ее в своих объятиях! Конечно, она не ожидала падения, но это ни в коей мере не могло оправдать ее желания оставаться прижатой к его широкой груди и этого горячего пульсирования крови во всем теле, постыдного для благовоспитанной девушки.