Барбара Майклз: Призрак Белой Дамы

Мисс Плам была предана Ее Величеству, гостиная была увешана литографиями и рисунками, изображающими ее хорошенькое надменное личико и изящную маленькую фигурку. Когда она выходила замуж за своего красавца — кузена принца Альберта, сердца всех девочек в школе восторженно трепетали, и все мы сходили сума от элегантных усов принца и его высокой мужественной фигуры. Мы праздновали рождение каждого ребенка в королевской семье с преданностью и энтузиазмом. Никто не мог бы сказать, что королева не выполняет свой долг — после двух лет замужества у нее было уже двое детей.

После низкопоклонства мисс Плам тетины замечания возмутили меня, как богохульство. Она допускала, что принц — парень ничего себе, но утверждала, что он ужасно ограниченный человек. Двор уже достаточно натерпелся от его тупости и ханжества. А что до Ее Величества, я поняла, какой тщательной цензуре подвергала мисс Плам все новости, доходившие до нашего уединенного мирка. Первый раз в жизни я услышала отвратительные сплетни про королеву и ее министра лорда Мельбурна. Это были ужасные коротенькие стишки про «миссис Мельбурн». В других стишках высмеивалась толщина королевы, а некоторые тетя не осмеливалась говорить в полный голос. Она повторяла строки, но заменяла самые значимые слова бормотанием и хитрыми взглядами. Я до сих пор помню один сравнительно невинный куплет, описывавший впечатление, произведенное на королеву прекрасными усами принца Альберта:

«…Усов густых был столь прекрасен вид,

Уж как тут свадьбы ждать, когда вся грудь горит!»

Я удержалась от негодующего замечания, готового сорваться с моих губ, но тетя заметила мой оскорбленный взгляд и удвоила веселье. Она хохотала до изнеможения.

После полудня, отяжелев от обильной еды, она задремала, перестав меня изводить. Ее вид был неприятен — храпящая, с открытым ртом. Я сосредоточила свое внимание на виде из окна, но только к вечеру увидела нечто, что заставило меня вскрикнуть. Мой крик разбудил тетю, и она высунулась в окно, чтобы посмотреть, что же так потрясло меня.

— Да, да, — пробормотала она раздраженно, — это собор Святого Павла. Слава Богу, мы приехали. Я полумертвая от усталости. Детка, не таращь глаза, это не модно.

Я не смогла бы себя заставить не таращить глаза, даже если бы я старалась следовать моде. Я так много слышала о Лондоне от счастливиц, чьи родственники жили там и навещали их на каникулах. Столица с двумя миллионами жителей — самый большой город в мире, с улицами, освещенными газовыми фонарями, с прекрасными зданиями, парками, дворцами, великолепными церквами. Там в зоопарке были львы и тигры и черепаха, такая огромная, что она могла катать детей на спине. Я была слишком большая для этого, и это было обидно, но я могла посмотреть панораму Великого пожара. Амелия видела ее, она заплакала и хотела убежать, настолько реальным было изображение, но папа рассмеялся и удержал ее. И королева… Наверное, я смогу увидеть королеву. Должно быть, я говорила вслух. Тетя фыркнула:

— Ты увидишь Ее Величество и своего красавца принца. А также и королевских отпрысков. Лу, говорят, она снова беременна.

Когда мы ехали по переполненным улицам, тетя время от времени снисходила до рассказов о тех местах, мимо которых мы проезжали. Грохот колес стал оглушительным, когда мы въехали с загородной дороги на булыжную мостовую, а гул голосов вызвал у меня головокружение. Казалось, все кричали. Я за всю свою жизнь не видела столько людей, сколько их было здесь. И какие люди! Слуги в шитых золотом ливреях, мужчины с бакенбардами, в высоких шляпах, рабочие в рубашках с засученными рукавами и бумажных картузах, продавцы, расхваливающие разные товары, нищие…

Я отвернулась от окна, и тетя, поймав мой взгляд, полный отвращения, громко рассмеялась:

— До конца дня ты увидишь вещи и похуже. А что, в Кентербери нет нищих?

— Его лицо, — прошептала я. — Этот огромный красный… А его глаз… один глаз…

— Это все фальшивое, — весело сказала тетя. — Шрам на ночь смывается, будь уверена. Если, конечно, этот парень вообще моется.

— А человек без ног?

— Подгибает под себя на этой маленькой тележке; привязывает покрепче ремнями к телу. Не будь так легковерна.

Она указала на высокого меланхоличного мужчину в синем длиннополом сюртуке, высокой шляпе и брюках, бывших когда-то белыми. Его преследовала насмешками толпа мальчишек. Я не могла разобрать, что они кричат.

— Один из синих дьяволов, — заметила тетя. — Лу, детка, ты не слышала о мальчиках Бобби Пила? У него были грандиозные планы по искоренению уличной преступности, но у тебя по-прежнему могут украсть туфли прямо с ног, когда прогуливаешься по Оксфорд-стрит.