Анна Малышева - Трудно допросить собственную душу

Саша принес свою камеру, навел объектив на Олесю, пристроился чуть ниже, присел, выпрямился, вздохнул.

– Ну и что это значит? – спросил он своим рабочим голосом. – Почему такое кислое лицо? Лимоны рекламируешь?

– Макароны, – мрачно ответила она.

– Для макарон у тебя фигура не та, – издевательски заметил он. – А серьезно, почему? Я что-то не то сказал? Ты меня больше слушай.

Она молчала, только поводила глазами по комнате, стараясь не встречаться с ним взглядом. «Расплачусь сейчас, – подумала она. – Вот он обрадуется! Удачный будет кадр! Бессердечная свинья, вот он кто… Ему нужно только мое лицо на бумаге, только свое профессиональное честолюбие… Он, видите ли, меня открыл! Подумаешь, счастье! Спокойно, не реветь!» Она подняла подбородок повыше, это было старое испытанное средство на такой случай. Действительно стало полегче.

– Олеся, – прежним деловым тоном заявил он. – Если так пойдет дело, нам придется попрощаться.

– Угрозами ты ничего не сделаешь, – ответила она. – Мне все равно.

– Да что с тобой?

– Ничего. Я лучше пойду. Найди себе другую «ставку». – Олеся уже двинулась в угол, где валялась ее кофточка, но он перехватил ее на полпути, обнял за голые плечи, прижал к себе. Его пальцы оказались на ее крохотной груди, ей сразу стало жарко, трудно дышать.

– Ну что? – тихо спросил он. – Тебе это надо? Тебе легче стало?

– А тебе… Тебе ничего не надо? – прошептала она в ответ. – Совсем ничего? Кроме фотографий?

– Н-да… Я понял. – Он не отпускал ее, она теснее прижалась, пользуясь моментом, который, может быть, уже не повторится. – Значит, ты так видишь наше сотрудничество?

Она молчала, предоставляя говорить ему. Ей было совершенно безразлично, что в эту минуту может войти его жена, увидеть своего супруга с моделью в позе, которая исключала деловые отношения.

– Пойми же, это очень сложно… – втолковывал ей Саша, тем не менее не разжимая рук. – Когда у нас начнется это, станет очень трудно работать. У нас должны быть нормальные профессиональные отношения, понимаешь? А как иначе? Мне нужно что-то делать с тобой, во всяком случае, я должен быть свободным. Иначе как я смогу тебе приказывать? К этому примешаются чувства, и тогда все пропало.

– Почему? – настойчиво спрашивала она, начиная гладить его лицо кончиками пальцев. Он досадливо отстранился, возразил:

– Да как ты себе все это представляешь? У меня нет выхода. Или просто сотрудничаем, или расстаемся. Ничего больше я тебе предложить не могу.

– Почему? – Она повторила свою попытку, и теперь он был послушней – ее пальцы скользили по его выбритому подбородку, обрисовывали губы, ласкали шею… – Почему ты так думаешь? Ты будешь свободен.

– Любая связь в моем положении – это уже несвобода. А если кто-то узнает?

– И что?

– Будет скандал. Скажут, что я совращаю моделей. Скажут, что пропихиваю свою любовницу. Ты себе не представляешь…

– Никто не узнает, глупый!

– Хорошо, предположим. А где я буду тебя снимать? Студию мне никто не даст, даже не надейся… Я вообще буду держать тебя в тайне до самого конкурса.

– А здесь?

– Ну вот мы и договорились! – досадливо воскликнул он. – Как мы будем встречаться здесь? А если…

– Она тоже ничего не узнает, – твердо сказала Олеся. – Она работает?

– Да, но сейчас у нее как раз отпуск.

– Большой отпуск?

– Ты меня достала… – вздохнул он. – Кончится через четыре дня.

– Значит, через четыре дня…

Через четыре дня он сделал с десяток удачных фотографий. Он сказал, что сильно ошибся в Олесе, что недооценивал ее, что в ней заключен богатый потенциал… И еще сказал, что она очень мила. Ну просто очень! Она добилась своего – они стали любовниками. Правда, не все было гладко. Его жена, видимо, что-то подозревала – однажды Олеся столкнулась с ней, когда она возвращалась домой, и Лена наградила ее таким взглядом… Пощечина не могла бы сказать больше этого взгляда – завистливого, угрожающего, просто злого. Потом Олеся попыталась выяснить причину такого отношения у Саши:

– Ты ей сказал?

– С ума сошла, нет, конечно!

– Тогда почему она так на меня смотрит? – допытывалась Олеся.

– Она на всех так смотрит, кого я дома снимаю… – проворчал он. Они лежали рядом на широкой кровати, в супружеской спальне, в его квартире… Олеся с ненавистью рассматривала шкаф с одеждой, словно это шкаф был виноват во всем.

– А спишь ты тоже со всеми, кого дома принимаешь? – спросила она, поворачиваясь к нему и вкрадчиво начиная его ласкать.