Эдуард Володарский: Террористка Иванова

— Дорогие, наверное, — жуя креветку, сказала Полина и хитро прищурилась. — Откуда бабульки, Иван Витальевич?

— Откуда они могут быть? Пенсия, — вновь улыбнулся Иван Витальевич. — Комбинирую, экономлю… на консультациях подрабатываю.

— Вы всегда были молодцом, Иван Витальевич, — тоже улыбнулась Полина. — Как Сашу первый раз в Чечню послали, вы сразу под это дело дачный участок получили… молодец, не растерялись — повернули ситуацию себе на пользу.

— Обидеть, что ли, меня хочешь? Зря. Во-первых, не обижусь…

— А во-вторых?

— А во-вторых, мне этот участок давно обещали.

— Но дали-то, только когда Саша в Чечню поехал, — усмехнулась Полина.

— Ты похудела, Поля, — вдруг серьезно, с сочувствием сказал Иван Витальевич. — Сильно похудела.

— А вы думали, от моей жизни толстеют?

— Я понимаю, Поля… я понимаю… — вздохнул Иван Витальевич, и вдруг трубка задрожала у него в руке. Он встал и отошел к окну, стал смотреть в сад. — Я и сам как во сне живу… Вроде с ума сходить стал — все кажется, сейчас Сашка придет… и жить незачем, а жить надо, Поля.

— А зачем, Иван Витальевич? — спросила Полина. — Сами же говорите — жить незачем. Зачем же — надо? — Полина салфеткой утерла губы, достала из сумочки пачку сигарет, щелкнула зажигалкой, повторила с жесткой, недоброй улыбкой: — Ну зачем, Иван Витальевич?

— Не надо так, Поля. — Он повернулся к ней лицом. — Ты не имеешь права так говорить. Я никогда так не говорил, хотя… наверное, мог бы! И право на это имею. А ты не имеешь.

— Я свои права лучше вас знаю, — с холодком ответила Полина, затягиваясь сигаретой. — Так что лучше не капайте мне на мозги, Иван Витальевич. Давайте напрямки, а? Я вас спросила — зачем, а вы и не знаете, что ответить.

— А Витька? — после паузы спросил Иван Витальевич. — Ты Витьку вырастить должна или нет?

— Выращу, не переживайте. А не я — так сам вырастет. Вы поможете. Или не поможете? Ну, вот если со мной что случится — неужели вы Витьку одного бросите?

— А что такого с тобой может случиться?

— Ну, мало ли! — махнула рукой Полина. — Жизнь, как говорят, полна неожиданностей. Кто мог подумать, что с Сашей так все обернется? В Чечне уцелел, а в тюрьме умер…

— Мне не нравится этот разговор, Полина, — нахмурился Иван Витальевич.

— Можно подумать, мне этот разговор нравится. Но не всегда же только на приятные темы разговаривать приходится.

Он встал, снял с плиты чайник и стал наливать кипяток в самовар. Поставил на стол чайные чашки, блюдца, положил ложки. И вдруг спросил, посмотрев на Полину в упор:

— Что ты задумала?

— Ну, что я могу задумать? — опять улыбнулась Полина. — Что вы опять на мозги капаете?

— Я тебя, слава богу, знаю. От тебя ведь чего хочешь ждать можно. — Он налил в чашку темно-кирпичного чая, поставил на блюдце и подвинул к Полине. — Ешь печенье. Больше ничего вкусного нету.

— Все деньги на креветки истратили? — понимающе усмехнулась Полина.

— Хотел тебе приятный сюрприз сделать.

— Ох, Иван Витальевич… романтик вы наш! — Полина рассмеялась. — Рудимент советской формации. Вымершая порода динозавров.

— Полагаю, моя дорогая, это не так уж плохо, — усмехнулся Иван Витальевич. — Чем с утра до ночи прибыли считать… или убытки…

— Ладно, Иван Витальевич, оставим это. Я вот тоже… правда не знаю, живу я или смерти жду? Мама умерла, отец погиб, муж тоже… Кончала филологический — работаю приемщицей в химчистке. Вопрос — зачем филологический кончила? Или другой вопрос — зачем приемщицей работаю? Жизнь ответов на эти вопросы не дает. Когда Саша был жив… ну, хоть в тюрьме был, но живой, — я еще крепилась, надеялась на что-то… на какую-то справедливость. Идиотка! А Саша умер и — все. Без дураков говорю, не знаю, чего живу? Так меня вся эта подлая несправедливость сжигает, так она меня мучает, что… ай, да ладно, забыли про это! — Полина достала еще одну сигарету, прикурила, отвернувшись, стала смотреть в окно.

Иван Витальевич молчал, смотрел на Полину, потом сказал:

— Что случилось, то случилось. Плетью обуха не перешибешь, а мы люди маленькие…

— Маленькие?! — сверкнула глазами Полина. — Букашки, да? С нами что хочешь делать можно, мы все стерпим? Не-ет, шалите, граждане начальники… я человек другой! Я не маленькая! Я просто — человек! И со мной нельзя, как с букашкой.

— Что ты задумала? — уже строго спросил Иван Витальевич.

— Отомстить хочу, — вдруг сказала Полина, все так же глядя в окно.

— Кому?

— Всем этим гадам. — Она выпустила густую струю дыма. — Нет, всем не получится… Но хоть одному гаду я отомщу.