Сандра Браун - Французский шелк

— Это уже становится смешным.

Белль Петри, стелившая себе на ночь постель, вопросительно взглянула на мужа.

— Что тебе смешно, дорогой?

Петри испытывал непреодолимое желание испортить ковер, обрушить на пол хрусталь «Баккара» или же схватить жену за горло и просто-напросто придушить. Ему хотелось сотворить нечто разрушительное — лишь бы не видеть этого холодного презрения, с которым относилась к нему Белль в последнее время.

— Мне надоело спать в комнате для гостей, Белль, — раздраженно сказал он. — Надолго еще приговорен я к этой пытке? Я ведь признал свою вину, так когда же мне будет дозволено спать в своей собственной постели, черт побери?

— Не надо так кричать. Дети услышат. Он бросился к ней, вырвал из ее рук подушку, грубо схватил за плечи.

— Я принес тысячу извинений. Чего еще ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты убрал руки. — Слова ее прозвучали отрывисто и резко, рассыпавшись, словно кусочки льда, и, слившись с ее холодным взглядом, тут же остудили пыл Алистера. Он выпустил ее и отступил назад.

— Извини, Белль. Этот последний месяц был сущим кошмаром.

— Да уж. Думаю, что сцена самоубийства твоей любовницы на глазах твоей дочери должна была оставить хотя бы морщинку на твоем холеном лице.

— Господи! Ты когда-нибудь оставишь меня в покое? Алистер все это время бесконечно просил прошения за измену и столь отвратительную развязку своего романа. Но до сих пор ему так и не удалось пробить броню презрения, которой оградила себя Белль. Супружеская гармония, которая восстановилась было, когда он объявил о своем разрыве с Ясмин, после сенсационного самоубийства тут же рухнула. Когда же, в довершение ко всему, револьвер Ясмин приобщили к делу об убийстве Уайлда, Алистер запаниковал и сдался на милость Белль, умоляя о помощи.

— Я выполнил все, о чем ты просила, Белль, — взывал он к ней. — Я признался в своей связи Тони Краудеру и этому типу, Кассиди. — Взгляд его потемнел. — Если только это от меня будет зависеть, ему не видать места окружного прокурора". Гнусный сукин сын! Ты бы послушала, как он со мной разговаривал. Он даже бросился на меня с кулаками!

Белль, однако, не выказала ни малейшего сочувствия.

— Что ж, я влип в историю. Нужно было во что бы то ни стало остановить расследование, которое вел Кассиди, прежде чем мои отношения с Ясмин станут предметом всеобщего обсуждения. Мне пришлось обратиться за помощью к Краудеру. Не очень-то приятно было стоять перед ними обоими со спущенными штанами, но я переступил через это, потому что так посоветовала ты, и я признаю, что совет твой был хорош. Краудер приказал Кассиди изменить направление своих поисков, срочно. Через день-два никто и не вспомнит о самоубийстве Ясмин, поскольку всеобщее внимание будет привлечено к признанию этой сучки Лоран. Так что теперь мы, может, наконец забудем обо всей этой истории? Можно мне сегодня лечь в свою постель?

— Ты никогда не говорил мне, что она черная.

— Что?

— Твоя любовница была черномазой. — Белль стояла перед ним, сжав кулаки, ноздри ее раздувались от негодования и отвращения — И без того унизительно для нас обоих, что ты пошел искать развлечений на стороне. Но представить, что отец моих детей спал с… Ты целовал ее в губы? О боже! — Она брезгливо отерла рот рукой. — От одной этой мысли меня тошнит. Тошнит от тебя Вот почему я не желаю видеть тебя в своей постели.

Алистеру вовсе не по душе было выслушивать, словно мальчишке, порицания за свои шалости. Он и так вчера хлебнул достаточно унижений у окружного прокурора. Так что, на этот раз не сдержавшись, он выпалил:

— Если бы ты владела хотя бы половиной сексуальных трюков Ясмин, я бы не стал бегать полюбовницам. Черным, белым, разноцветным…

Белль впилась в него взглядом. Она не повысила голоса, но ее мягкий тон прозвучал более угрожающе, нежели крик:

— Будь осторожен, Алистер. Ты допустил слишком много непростительных промахов. Хорошо еще, что додумался обратиться за советом ко мне, а то бы увяз еще больше. — Она отвернулась и взяла что-то со столика. — Любопытно было бы узнать о твоих злодеяниях, которые пока еще не всплыли, — сказала она, подбрасывая в воздух, словно монетку, какой-то маленький предмет. — Видишь ли, я знаю, что в день смерти преподобного Уайлда у вас с ним произошла ссора. Несмотря на соблюденные внешние приличия, вы оба явно не стеснялись в выражениях, когда разговаривали в тот вечер, после проповеди. — Она поймала подброшенный в очередной раз предмет и, задумчиво его рассматривая, продолжала: