Нэнси Бартоломью - Стриптиз

— Подумаешь, большое дело! — Я пожала плечами.

— Нет, Кьяра, вот именно большое. Знаешь, она придумала серебряные костюмы с блестками… И вообще это устройство похоже на бомбардировщик «Б-52». А на руках у нее даже серебряные крылышки. Ты знаешь, мужчинам это очень нравится, особенно когда она хватается за свои сиськи и кричит: «Бросаю бомбы!» Говорю тебе, они летят на этот номер как мухи на мед. Винсент сказал, что только на ней заработали на пятьсот долларов больше прежнего.

Однако выглядел Бруно далеко не радостным.

— Так в чем дело, Бруно, это же здорово! — Не надо показывать Бруно, что я расстроена.

— Да нет, не здорово. Знаешь, эти ребята, летчики, напиваются и начинают драться, а мне приходится их разнимать. А мне это нужно? У «Тиффани» обычно не такая клиентура. Если мы не хотим, чтобы от нас ушли постоянные клиенты, это надо прекратить.

— Бруно, да успокойся ты. Я завтра уже вернусь.

— Правда? — Он будто не верил мне. — А как это у тебя получится?

— Бруно, чувствую я себя отлично. Скажи Винсенту, чтобы меня завтра ждали, я обязательно буду выступать.

Должна признаться, я несколько нервничала. Еще немного, и Марла действительно займет лидирующее место в клубе. А помогать ей в этом я не собираюсь. И не надо рисковать, меня уже и так долго не было. Пора возвращаться, и пусть мое возвращение заметят все.

Свет в зале погас. Лучи двух прожекторов неровными дергающимися пятнами высвечивали зрителей не столько по замыслу нашего осветителя Рыжика, сколько в силу его неумения. Затем они переметнулись на сцену и соединились там в одно большое яркое пятно. Для своего триумфального возвращения на сцену я взяла напрокат машину, производящую туман. И сейчас эта машина изрыгнула клубы тумана на язык подиума.

Шума в зале было больше, чем обычно. Поклонники Марлы ожидали ее номера и повышали свое либидо неумеренным потреблением алкоголя. Я стояла за занавесом в ожидании. Заиграла музыка. Хорошо поставленным громким голосом Трейси Чэпмен, стараясь перекричать присутствующих, объявил выход ведущей танцовщицы.

И я появилась на сцене. В обтягивающем черном бархатном платье без бретелек с разрезами по бокам до самых бедер. На пятидюймовых шпильках, отчего мои ноги казались бесконечно длинными. На руках у меня были черные атласные перчатки до локтей, а на шее небольшое ожерелье из стразов. Волосы я приподняла и заколола. Если не получается с серебряными блестками и бомбардировщиками, надо дать публике что-то настоящее.

Я двинулась вперед по подиуму и появилась из тумана, повторяя движениями музыку. Медленно покачиваясь, я ласкала себя все выше и выше, пока мои руки наконец не обхватили груди. Я наклонилась вперед, как будто предлагая их публике. В зале воцарилась полнейшая тишина, и только громким эхом отзывался голос Трейси Чэпмена, продолжавшего рекламировать мой номер.

Медленно-медленно я стянула перчатки и бросила их в зал рядом с подиумом. Их тут же подхватили. Потом я так же медленно завела руки за спину, чтобы расстегнуть молнию. Платье скользнуло вниз и упало вокруг ног черным озером. Публика отреагировала дружным единым выдохом. Я поняла, что каждый из присутствующих в зале мужчин уже безраздельно принадлежит мне.

Дальше я должна была приняться за черные сетчатые чулки, однако вместо этого медленно подняла руки и стала ласкать шею, передвигая руки выше и выше, пока не дошла до заколки, удерживающей мои волосы. Мужчины начали подтягиваться ближе к сцене, подобно леммингам, словно их притягивала какая-то непреодолимая сила. В глазах у них стояла мольба, будто они молча просили меня: «Распусти, распусти свои волосы».

«Они совсем как дети», — подумала я.

По привычке я посмотрела в сторону бара, словно надеялась увидеть там Дениз. Там сидели Фрэнки и Рэмбо. Заметив, что я смотрю в их сторону, Рэмбо вскинул ногу в ботинке и сделал движение, будто пнул кого-то. Переведя взгляд на стойку бара, я увидела, что там появился кто-то новый. Я машинально потянулась к застежкам, удерживающим чулки.

«Черт побери Винсента! И это называется верностью. Дениз нет всего неделю, а место ее уже занято», — отметила я про себя.

Сейчас эта замена разглядывала меня. Высокий, худощавый, в ковбойской шляпе, лицо худое и угловатое. Настоящая реклама ковбоя. Бармен улыбнулся медленной знающей улыбкой. Я отвела взгляд. Тоже мне ковбой!

Я протянула чулок между ног и бросила его бизнесмену, сидевшему за одним из ближайших к сцене столиков. Он поймал его, заулыбался и подошел к краю подиума с двадцатидолларовой купюрой. Страсти в зале накалялись. Когда я начала расстегивать лиф, Бруно и Большой Эд передвинулись ближе к сцене, чтобы на всякий случай быть готовыми ко всему. Если летчики попробуют завязать драку, их ждет сюрприз. Среди публики всегда находился тот, кто был не прочь побузить, но Бруно было достаточно рявкнуть на него, и все заканчивалось прежде, чем началось.