Нэнси Бартоломью - Стриптиз на гонках

— Я хотел поговорить с вами насчет газетной статьи. Думал, она может попасться вам на глаза и…

— И что? — перебила я. — Могу подумать, что вы нарочно все подстроили, чтобы выйти на подозреваемого? Что вы пытаетесь подставить меня ему в качестве наживки, потому что все мы, танцовщицы, одним миром мазаны, одной больше, одной меньше — какая разница, так, что ли?

Уилинг покраснел.

— Мы можем поговорить спокойно, или вы пошлете меня к черту и я уеду? Вам решать.

— Ладно, говорите, зачем пришли.

Уилинг сгорбился, как будто у него затекла шея.

— Во-первых, я не общался с газетчиками. Мы делаем заявления для прессы после того, как дело закончено, а не в процессе расследования.

— Что вы хотите этим сказать? Что никто в полицейском управлении ничего не говорил журналистам, а вся эта история от начала до конца ими выдумана?

Уилинг запустил руки в волосы и растрепал их еще сильнее. Почему-то от этого он стал выглядеть гораздо моложе, почти мальчишкой — раздосадованным мальчишкой.

— Я бы рад сказать, что никто в управлении ничего не говорил прессе, но мы оба знаем, что это не так. Я изо всех сил стараюсь выяснить, говорил ли кто-то с журналистами, и если да, то кто, и одновременно я ищу убийцу вашей подруги.

— Интересно, много народу знает о том, что я — свидетель?

Можно было не спрашивать, в Панама-Сити все узнают обо всем в считанные секунды. Уилинг заерзал на табурете.

— Ну… вас видели полицейские, которые осматривали место преступления, но они не знали, что вы можете идентифицировать убийцу.

— А я и не говорила, что могу. Я сказала “попробую”.

— Ладно, об этом знаю я и знает детектив Нейлор.

— Что-о? А он откуда узнал? Уилинг пристально посмотрел на меня.

— Нейлор — детектив из отдела по расследованию убийств, как и я. Обычно мы работаем над делами вместе, если один из нас уже не занят другим расследованием, что в Панама-Сити редкость — за год у нас происходит шесть — восемь убийств, не больше.

Пока Уилинг все это рассказывал, я думала о том, что Нейлор, похоже, единственный, кто знаком с моими показаниями во всех подробностях. Видно, придется самой провести небольшое расследование. Нейлор появлялся в самых неожиданных местах: сначала на гоночном треке, затем у меня в трейлере, а теперь вот оказалось, что он участвует в расследовании убийства Руби. Нужно было разобраться, что все это значит.

Мое внимание привлекло яркое пятно, мелькнувшее за окном. Я повернулась и увидела, что мимо трейлера медленно проезжает огненно-красный “порше” с затемненными стеклами и табличкой с номером, сделанной по спецзаказу, цифры на которой я знала наизусть. В наш трейлерный городишко пожаловал сам мистер Винсент Гамбуццо. Он выехал из-за угла, заметил на стандартном бежевом “таурусе” опознавательные знаки полиции и решил не высовываться, пока пыль не уляжется.

— Послушайте, — я снова переключила внимание на детектива Уилинга, — мне на самом деле все равно, как вы попытаетесь все это объяснить. Я просто хочу попросить, чтобы вы похлопотали о моей защите силами полиции.

Уилинг хотел что-то сказать, но я не дала ему рта раскрыть.

— Знаю, вы не можете поставить у моей двери полицейского на двадцать четыре часа в сутки — может, потому, что вам не хватает людей, а может, причина в моей профессии и в профессии убитой. Не важно, мне нужна хотя бы видимость защиты. Например, пусть мимо моего дома каждый час проезжает патрульная машина с опознавательными знаками.

Я подошла к двери и открыла ее в надежде, что Уилинг поймет намек и уберется.

Он вышел на яркий солнечный свет очередного душного летнего дня. Флафи снова припустилась за ним, пытаясь представить дело так, будто это она выгнала незваного гостя.

Не прошло и тридцати секунд с того момента, как “таурус” детектива скрылся из виду, как на его место перед моим домом запарковался босс. Судя по звуку, мотор его “порше” слегка барахлил. У Винсента был не самый дорогой “порше” и, уж конечно, не эксклюзивная модель, но это был лучший автомобиль, какой мог себе позволить делец средней руки вроде него.

Винсент вытащил свое грузное тело из машины и, пыхтя от затраченных усилий и от жары — несмотря на почти тропические восемьдесят градусов [4], он был в черном костюме, — зашагал к моему дому.

— Вовремя убрался этот коп, — сказал он, отдуваясь. — Еще немного, и у меня бы бензин кончился. Тогда бы мне здешняя мелюзга все покрышки изрезала, если не поснимала. Господи Иисусе, Пречистая Дева и все святые, ну и жарища!