Инна Бачинская - Магия имени

– А где вторая? У Васи?

– Вторую не нашли. Насчет психиатра подумаю. Знаешь, у меня были сестра и брат Лены Савенко. Благодарили. Сестра сказала, что если уж суждено было такому случиться, то хоть похоронят ее теперь по-человечески, а не как собаку бездомную зароют под столбом. Они спешили, огороды поливать нужно, забот полно.

– Жалко девочку. Какие-то они черствые, ее родственники, эмоциональные импотенты. – Инга испытывала беспокойство и тоску, вспоминая Лену.

– Не заметил. У них трудная жизнь, они – работяги, они ничего не пожалели бы, чтобы ее вернуть, но и биться головой о стену не будут. Это не черствость, а трезвость простого человека. – Против воли в его словах прозвучал упрек. – Эмоциональный импотент скорее твой новый знакомый Артур.

– Как ты думаешь, у Володи с Марой что-нибудь получится? – Инга, чувствуя неодобрение Шибаева, поспешила переменить тему:

– Не знаю. Думаю, что нет.

– Почему? – Инге хотелось сказки.

– Такие, как Мара, никогда ничего не меняют в своей жизни из-за лени или страха, чтобы не стало хуже. Артур – знакомое зло, а Володя… С ним неизвестно еще, как получится.

– Ши-Бон, в тебе нет ни капли романтики. А я верю, что они будут вместе. Мне так хочется! Скажешь, чудес в наше время не бывает?

– При чем тут чудеса? Типично женский подход – живете, как страусы с головой в песке, и ждете прекрасных перемен. А тут необходимо мужество, только и всего. Но нужно ли? Что твой Володя может ей дать? Во всех смыслах? Деньги, связи? Да им даже говорить не о чем.

– Чуда хочется! – Инга положила голову на плечо Шибаеву. – Дурачок ты, Ши-Бон, разве наша встреча – не чудо? И страус здесь ни при чем.

– Чудо! – Он целует волосы Инги. – Конечно, чудо. И за что мне, дураку, такое счастье?

За окном потянулся пригород – красные крыши в цветущих белых садах. Инга молча смотрела в окно.

– До завтра? – полувопросительно сказал Шибаев, целуя ее на прощание. – А может…

– Я позвоню, – ответила она невпопад, и они расстались. Инга, не оглянувшись, вошла в свой подъезд, Шибаев, странно смущенный и разочарованный, уехал к себе.

Не успел он переступить порог своего дома, как подал голос его мобильник.

– Сашок, – услышал он в трубке голос Плюто, – надо бы сбежаться.

Сашок, отметил Шибаев. Плюто был чужд нежностей, даже с двухлетней внучкой говорил деловито и сурово, называя ее не Катюшей, как все, а Катериной.

– Когда?

– Прямо сейчас. Хорошие новости. Давай ко мне!

Шибаев взглянул на часы – девять вечера. Постоял в раздумье в прихожей – не приготовить ли кофе? Решил – не стоит, сделает, когда вернется.

Шибаев прождал звонка от Инги весь день, все это время он не находил себе места. На его звонки она не отвечала. Вечером поехал к ее дому, беспокоясь, не зная, что и думать. Двор был безлюден, парадная дверь заперта. Кода он, разумеется, не знал. Он стоял у подъезда почти в темноте, так как тусклая лампочка светила вполнакала, раздумывая, как теперь быть. К двери подошла пожилая женщина с клетчатыми сумками, настороженно посмотрела на него. Поставив сумки на крыльцо, стала искать что-то по карманам, не глядя на Шибаева. Тот понял, что она не станет набирать при нем код.

– Простите, – сказал он. Женщина дернулась и впилась в него напряженным взглядом. Седая прядь выбилась из-под косынки. – Простите, – повторил он, стараясь успокоить ее интонацией, – я ищу девушку… она живет в вашем доме, ее зовут Инга…

Женщина смотрела на него, нахмурившись от усилия понять, что ему нужно.

– Инга, – внятно повторил Шибаев и подумал: «Глухая?»

– Не знаю, – наконец ответила она враждебно, – тут таких нет. Сколько живу, не припомню. – И повернулась боком, давая понять, что разговаривать с ним больше не намерена, но держала его в поле зрения на всякий случай.

Шибаев пошел прочь. В его беспокойстве об Инге уже появилась обида. Почему она не позвонила? Он так хотел поделиться с ней… Кажется, у него есть работа! Он подошел к скамейке, стоявшей в глубине двора под хилыми молодыми липами, сел и стал рассматривать окна. Был теплый вечер, даже, пожалуй, ночь. Звезд не видно, время от времени принимался накрапывать нерешительный дождь. Он увидел подростка, который направлялся к знакомому парадному, и поднялся со скамейки: