Инна Бачинская - Магия имени

На улице он заботливо придержал ее за локоть, когда она оступилась. Вика рассмеялась – это же надо, как ее развезло! Она откинулась на сиденье машины и закрыла глаза, чтобы остановить кружение предметов.

Вика с трудом приходила в себя. Ее сотрясала дрожь – в помещении, где она находилась, было темно, холодно и сыро, пахло плесенью и влажной землей. «Как в склепе», – подумала девушка. Она лежала на спине на жесткой поверхности – на полу? Попытавшись встать, она поняла, что связана. Движение отозвалось болью во всем теле, и она застонала. Ныли связанные руки, затекли спина и шея. Где она?

Мрак слегка рассеялся, и она увидела бледную вертикальную полоску очень узкого окна справа. Не сразу Вика поняла, что окно закрыто портьерой, а может, заколочено. И от вида этого жуткого окна, от мерзкого удушливого запаха нежилого помещения и связанных рук ее окатила жаркая волна ужаса. Она вспомнила ужин в кафе, мальчика… Мальчик? Сексуальный маньяк? Не может быть! Он такой… чистый! Он не похож на маньяка! Маньяки не такие… А какие? Они провели приятный вечер, много смеялись, и он ни словом, ни взглядом не вызвал в ней сигнала опасности, а ей ли с ее опытом не распознать истинной сущности любого мужика? Неужели он притворялся? Так притворяться нельзя. Он сказал, что отвезет ее домой, усадил в машину и… дальше Вика ничего не помнила. Пустота. Дурацкая шутка… насмотрелся фильмов ужасов, заигрался в свои компьютерные игры. Она цеплялась за спасительную мысль о нелепой шутке, но тоска смертная уже заползала в сердце.

«Спокойно, спокойно, – повторяла она, облизывая сухие губы. – Я жива, это главное. Поганец, опоил меня какой-то дрянью! Если бы удалось развязать руки… Без паники, Вик, без паники! Ты попадала и не в такие переделки! Вспомнить хотя бы ту озверевшую пьяную компанию… в новогоднюю ночь… Успокойся!»

Она подергала зубами веревку, стягивающую запястья. Безнадежно. Что же делать? Если бы рядом была острая поверхность… как в фильме, где жертва перетирает путы… Она попыталась сесть. В склепе, как она окрестила помещение, стало светлее. Видимо, глаза привыкли. Или рассвет наступил. Окно проступило отчетливей. Ее не хватятся несколько дней… завтра и послезавтра у нее выходные.

«Зачем? – думала она в отчаянии. – Пугает? Ну, не может же он на самом деле… такой славный мальчик… знаком с Наташей… когда же это было? Лет пять-шесть назад…»

Она вздрогнула от звука открываемой двери. На пороге стоял человек. Лицо его оставалось в тени.

– Послушайте, – сказала Вика, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, – что происходит? Сию минуту развяжите меня! Что за шутки?

Человек в дверном проеме не пошевелился. В его неподвижности и молчании она почувствовала приговор.

Только не молчать, думала Вика лихорадочно. Только не молчать! Она ведь актриса, у нее великолепный голос. Говорить, говорить… неважно, что… Главное – не молчать! Если он псих, то слушает не смысл, а интонацию!

– Послушайте, развяжите меня! – сказала она громко. – Пожалуйста! У меня затекли руки. Мне больно. Развяжите меня, и мы поговорим. Где-нибудь в другом месте, где не так холодно и сыро. Наталя была моей подружкой… мы с вами знакомы целую вечность, правда? Пожалуйста!

Человек подошел к ней и сильно ударил ее ногой, обутой в грубый башмак с металлическим рантом. Вика закричала и попыталась откатиться в сторону. Она испытывала уже не страх, а животный ужас. Удар следовал за ударом.

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу! – кричал мужчина истерично, и за каждым новым «ненавижу» следовал удар.

– За что? – простонала Вика. – За что?

Боль была такой сильной, что она на мгновение потеряла сознание.

– Дрянь! Я уничтожу ваше подлое грязное гнездо! Из-за таких, как ты… Париж… Ты не выйдешь отсюда! Падаль! Заразная падаль! Ненавижу! Ненавижу!

Исступленный высокий голос метался по помещению, отражаясь от стен и потолка. Заметив, что она без сознания, мужчина выбежал из комнаты и через несколько минут вернулся с ведром воды. Вика очнулась от ледяного потока, льющегося в лицо. Она захлебнулась и закашлялась. Новые удары, боль… которая сводит с ума.

– Не убивай, – простонала она, – я… я все… что хочешь… пожалуйста… пожалуйста…

Мужчина стоял над ней, грудь его бурно вздымалась. Бешенство постепенно отпускало его. Он чувствовал усталость, пустоту и печаль, как всегда, после… Голова его кружилась.

– Я тебя ненавижу, дикий лебедь! – сказал он почти спокойно, медленно, с трудом выговаривая слова. – Я ненавижу вас всех, дикие лебеди! Я объявляю вам войну! Священную войну! – Он со всхлипом перевел дыхание. – Всех до одного! Да!