Лоис Гилберт - Без жалости

Мне нравилось, когда мои близкие находились рядом со мной. При этом я не могла отделаться от чувства, что бабушка и Райан дополняют мою маленькую семью, придают ей, так сказать, своеобразную законченность, которой я своими силами добиться не могла.

Райан и бабушка были для меня якорями в этом мире и крепко-накрепко привязывали к реальности, не давая провалиться в бездну сумасшествия, зачатки которого я привезла в своей душе из Африки.

Райан был единственным человеком в нашей семье, кого бабушка любила безгранично и без всяких условий. Он безраздельно царил в ее сердце и был ее «маленьким принцем». Они образовывали в нашей семье некую общность по интересам — закрытый клуб, если хотите, куда никто не мог проникнуть незваным. Я ревновала Райана к бабуле, и чувство, что она любит меня и Эми меньше Райана, не давало мне покоя.

Два года назад бабушка сломала руку, и Райан переехал на ферму, чтобы помочь ей управляться по хозяйству. Это было тяжелое для всех нас время. Я как раз порвала с Дэном, и первым моим стремлением было уехать — куда угодно, лишь бы ничто не напоминало о неудавшейся семейной жизни. Именно тогда я записалась в добровольческий корпус медработников в Африке. Райан и его компаньон Билли Купер, которые выстроили себе дом в Каюга-Хейтс и жили в нем на протяжении двенадцати лет, в тот год тоже поссорились и, что называется, разбежались — едва ли не сразу после того, как я уехала в Судан.

Билли был жокеем — низкорослым и поджарым, как охотничья собака. Я знала его с детских лет, и он был мне как брат. Его потеря была для меня все равно что потеря близкого родственника, хотя понять, почему они с Райаном разругались, было, в общем, нетрудно. Райан абсолютно не умел обращаться с деньгами и тратил в два раза больше, чем зарабатывал. Ему нравились английские эксклюзивные рубашки, венецианское стекло, иранские ковры, чемоданы из крокодиловой кожи. На его счете в банке почти всегда было пусто. Примерно раз в три года Билли устраивал ему разнос и требовал от него, чтобы он основательно сократил расходы. Брат соглашался, сокрушенно качал головой и продолжал бросать деньги на ветер.

Райан напоминал мне прирожденного аристократа, который не думает о хлебе насущном и не знает цены вещам. Он был готов просадить последний грош, угощая обедом в дорогом ресторане дюжину приятелей, не любил просматривать счета и искренне полагал, что о деньгах думают исключительно люди мелкобуржуазного склада.

Когда три года назад в резервации Онондага открыли казино, Райан начал ездить туда чуть ли не каждый вечер. Билли был профессиональным жокеем, отлично знал, что такое тотализатор, азарт и страсть к выигрышу, и умел подмечать нездоровый блеск в глазах записных игроков. Точно такой же блеск он заметил в глазах у Райана и посоветовал ему отказаться от игры. Куда там! Страсть к игре настолько увлекла брата, что он стал проигрывать вещи из дома, в котором они жили с Билли. Как-то раз, вернувшись домой, Билли увидел в прихожей свернутый в трубку иранский ковер и перевязанный веревками антикварный столик из гостиной. Эти вещи предназначались для продажи барышнику. Без этого рассчитаться с проигрышем Райан не смог бы. Это была, что называется, последняя капля. Билли раз и навсегда отказался помогать Райану в решении его проблем. Что же касается Райана, то он, как обычно, заявил, что никаких проблем у него нет.

Играть он продолжал, причем все с большим азартом, целиком посвящая себя игре. Успехи на этом поприще у него были неважные — после возвращения из Африки я заметила горькие складки, которые залегли у него в уголках рта.

Обычно одевался брат очень элегантно: английские рубашки с пуговичками на воротнике и твидовые костюмы от Харриса. Теперь же он был облачен лишь в халат и шлепанцы. Пробормотав сонным голосом еще несколько слов в трубку, он повесил ее и обратился ко мне:

— Они уже едут. Готовься к вторжению.

— Может, сварить кофе?

Райан вскинул вверх руки.

— Я тебя умоляю…

Я знала, как он относится к сваренному мной кофе, но мне не хотелось будить бабушку.

— Этот человек был убит, — сказала я.

— Откуда ты знаешь?

— Ему разворотило выстрелом брюшину, а ружья рядом с ним не было. Следовательно, это не несчастный случай.

Райан потер лоб, как он всегда делал, когда у него болела голова.

— Бедняга, — пробормотал он и шаркающей походкой направился на кухню, чтобы сварить кофе.

Я пошла за ним.

— Тебе приходилось бывать у ручья с тех пор, как мы ходили туда две недели назад?