Енё Рейто - Циклон «Блондинка»

В шесть часов пять минут его разбудил резкий звонок. Ему только что приснилось, будто он — директор колоссального треста по производству и продаже декоративных изделий — увольняет с работы нерадивых архивариусов. От звонка он проснулся и бросился открывать дверь. Ранний посетитель оказался склонным к полноте лысым типом высоченного роста, с огромным шрамом на носу. Впрочем, он производил впечатление человека веселого и жизнерадостного, и для этого у него были все основания, ведь он только что вышел из Дартмура.

— Здорово, старина! — бодро воскликнул он. — Как можно, забравшись в этакую глухомань, ухитриться еще и квартиру снять на отшибе? Ведь тут вас любой запросто может укокошить.

— Что вам угодно? — поинтересовался Найкербок неуверенным тоном; его впервые предупредили о такой возможности, а он уже десять лет прожил в этой глухой норе.

— Ну что ж, старина, буду краток: мне нужна конторская книга за тысяча девятьсот двадцать второй год. Я бы не пожалел денег на это дело.

— Все зависит от того, сколько, — ответил Найкербок, мысленно представляя, как он в соседней комнате исправляет 27 на 22. — Мне предлагали за нее тысячу фунтов, и то я отказался.

— Вот и зря! У меня больше чем тремя шиллингами не разживешься. Да и вообще я передумал, беру свое предложение обратно. Ни шиша ты с меня не получишь. Либо выложишь книжку, либо простишься с жизнью. Выбирай, что больше нравится, — и он небрежным движением схватил Найкербока за горло. — Я ведь прямиком из Дартмура, где пригрел себе местечко ровно шесть лет назад. Мне человека убить — раз плюнуть. Так что поторапливайся, пока не поздно.

У архивариуса ноги подкосились. Подумать только — пасть жертвой собственной лжи!

— Я сказал неправду… — выдавил он из себя жалким, писклявым голосом. — Книги здесь нет… я ее продал дважды.

— Выкладывай все по порядку. Но учти: вздумаешь пикнуть — тебе крышка. За дверью целая шайка моих дружков дожидается.

Старик трясущейся рукой взял со стола стакан и сделал глоток. А затем выложил все без утайки. Какие уж тут секреты, когда речь идет о жизни и смерти! Гордону было ясно, что архивариус не врет. Когда тот в своем рассказе дошел до подделки второй конторской книги, бывший каторжник с трудом удержался от смеха. Дослушав исповедь архивариуса до конца, Гордон скроил кровожадную мину и прорычал:

— Брешешь, собака! Ну ничего, ты у меня поплатишься за свое вранье!

Найкербок в ужасе рухнул на колени и умоляюще простер руки к грабителю:

— Пощадите, сударь! У меня семья… В Сассексе живет престарелая тетушка, я ее единственная опора…

Такой аргумент можно было изобрести лишь с крайнего отчаяния, ведь эту тетушку Найкербок не видел лет восемь, с тех пор как они обменялись взаимными проклятиями, не поделив оставшиеся после дядюшкиной смерти два подсвечника. Архивариус и сам чувствовал, что довод его неубедителен, и в подкрепление своих слов показал деньги:

— Господин каторжник, посудите сами, откуда бы взяться таким деньгам у бедного архивариуса, если слова мои — вымысел, а не правда?

Мощная пятерня рецидивиста быстрым рывком выхватила у старика пачку банкнот, словно сей новоявленный поборник справедливости намеревался швырнуть их обманщику в физиономию. Однако, внезапно изменив свое намерение, он проворно сунул деньги в карман, а левой рукой продемонстрировал мистеру Найкербоку классический нокаут, припечатав правую скулу архивариуса.

Утро уже вступило в свои права, когда Найкербок очнулся. Первым делом он удрученно пощупал лицо, затем — карман и сделался еще удрученнее. Были денежки, да сплыли! А ведь здесь, в этом кармане, лежала сказочная сумма — четыреста пятьдесят фунтов. Чуть погодя старик убедился, что дотошный каторжник прихватил с собой даже те два фунта, что были заработаны архивариусом в ноте лица. Его кровные денежки, остатки жалованья! На них предстояло тянуть до первого числа.

Лишиться сказочных четырехсот пятидесяти фунтов — огромная, тяжелая потеря. Но утрата двух реальных фунтов — удар, трагедия! Найкербок в тот день уже больше никому не отпирал двери, написал письмо домовладельцу, отказываясь от квартиры, и решил, что впредь станет проводить уик-энды не на континенте.

Как же погряз сей мир в пороках и гнусностях! И в коррупции этой ничего хорошего нет. Пусть только еще кто-нибудь вздумает сунуться к нему с подкупом!

Однако он ждал напрасно. Больше никто к нему не пришел.