Валерия Вербинина - Смерть ей не к лицу

Телефон, выдержав секундную паузу, зазвонил снова.

— Слушай, может, ты на пять минут меня подменишь, а? — жалобно спросила Анжелика. — Я даже отлучиться не могу…

— Ничем не могу помочь, — ухмыльнулся Никита. — Моя смена уже кончилась, теперь твой черед…

И он удалился в кабинет администраторши первого корпуса Надежды Владимировны, которая была по совместительству его родной теткой.

Пятидесятишестилетняя Надежда Владимировна была человеком старой закалки и совершенно не могла взять в толк, каким образом громкое убийство может положительно отразиться на имидже несравненной гостиницы «Мечта».

— Ведь это же ужас, Никита, просто ужас! — восклицала она, воздевая свои маленькие морщинистые ручки, унизанные кольцами.

— И ничего подобного, тетя, — хладнокровно возражал Никита. — Нам сделали отличную рекламу. Я думаю, цену на тот самый номер имеет смысл поднять как минимум в десять раз…

— Ей-богу, ты меня до сердечного приступа доведешь! — возмущалась тетушка. — Молодежь! Какие вы все стали бессердечные… Вот мы в ваши годы были совсем не такие!

Как раз в то мгновение, когда Анжелика всерьез обдумывала соблазнительную перспективу уволиться немедленно, прямо сейчас, собрать свои пожитки и уйти, не оглядываясь, в холл спустились двое граждан шкафообразного типа, тащившие чемоданы, которые, судя по их кокетливой расцветке, явно принадлежали женщине.

Один из бугаев подошел к стойке, а второй остался караулить груду чемоданов.

— Ирина Алмазова, номер семьсот девять, сейчас съезжает, — сказал шкафообразный человек неожиданно мягким и нежным голосом. — Она типа как на две недели забронировала номер. Можно типа так решить вопрос, чтобы вернуть остаток?

Анжелика похолодела. Дело в том, что если и существовали на свете вещи, которые администрация «Мечты» ненавидела всей душой, то это был как раз возврат денег. Неважно за что, неважно в какой форме и неважно когда — служащие гостиницы были обязаны любой ценой избегать возвратов, иначе они рисковали возместить их из собственной зарплаты.

Перво-наперво Анжелика (природная брюнетка, красившаяся в золотисто-белокурый цвет, который очень шел к ее лицу с тонкими черными бровями) решила включить блондинку и потянуть время.

— Э… — прощебетала она, хлопая ресницами и очень достоверно изображая смущение. — Ирина Мазова, говорите?

— Алмазова, — поправил шкаф, снисходительно взирая на нее.

— А! Сейчас, минуточку…

Но никакого «сейчас» не получилось, потому что как раз сейчас зазвонил телефон, из врага номер один превратившийся в спасительного друга.

Улыбнувшись на всякий случай собеседнику, Анжелика с готовностью сняла трубку.

— Алло!

…В номере семьсот девять Аркадий как раз заканчивал как попало заталкивать вещи Иры в последний чемодан. Молодая женщина сидела на стуле, не пытаясь даже делать вид, что она помогает своему спутнику, и упрямое выражение ее лица выводило банкира из себя.

— Ира, мы все забрали? Ничего не забыли?

Ира Алмазова перестала делать вид, что она рассматривает, какой оттенок имеют летние сумерки за окном, и повернула голову.

— Что? — рассеянно спросила она.

— Я спрашиваю: мы ничего не забыли? — уже с раздражением спросил банкир.

— Я никуда не поеду.

Услышав эти тихие слова, произнесенные между тем крайне отчетливо, Аркадий остолбенел.

— Что ты сказала? — выкрикнул он, подскакивая к молодой женщине. — Повтори! А?

Раньше такой способ работал безотказно, и Ира всегда реагировала одинаково: беспомощно съеживалась, и на ее лице проступало выражение маленького затравленного зверька. Но, очевидно, привычная угроза выработала свой ресурс, потому что молодая женщина даже не шелохнулась.

— Я сказала тебе: я никуда не поеду.

— Ты что это, а? Оставь этот тон! Как это ты не поедешь, а? Еще как поедешь!

Но, интуитивно почувствовав, что на этот раз обычных воплей может оказаться недостаточно, он решил прибегнуть и к более весомым аргументам:

— Ты что, не поняла, что тебя собираются обвинить в убийстве?

Однако Ира только пожала плечами.

— Я не успела объяснить следователю… Мне надо будет сказать, что он не так меня понял. И вообще, я никого не убивала.

— Ну да, ты просто скажешь, и тебе поверят! — насмешливо фыркнул банкир.

— Поверят. Потому что я действительно не убивала.

Это было что-то новое, совершенно непривычное для него. Бунт — мятеж — неповиновение — она за дурака его считает, что ли? Он почувствовал, что заводится, и побагровел.