Энн Стюарт - Холодный как лед

– Я опаиваю вас прямо сию минуту, – прошептал он. – Существует не один способ сломить оборону женщины. – Он отвел в сторону тонкую лямку бюстгальтера и поцеловал плечо, и сердце Женевьевы сбилось с ритма.

– Довольно, – сказала она, отшатнувшись от него. – Я вам верю. Вы можете завести меня против моей воли и остаться невозбужденным. Я впечатлена. Может быть, вы подарите мне тысячу оргазмов, хотя в этом я искренне сомневаюсь, но мне неинтересно даже попробовать. Теперь позвольте мне уйти.

Но он поймал ее за запястье, притянул к себе, и не успела она понять его намерения, как Питер провел ее рукой по переду льняных брюк, по шокирующему свидетельству, что он далеко не безучастен.

– Кто говорит, что я не возбужден? – прошептал он. – Я просто знаю, как контролировать свое тело. Мой член, может, и хочет вас, но остальная часть меня не настолько подвержена жажде.

Женевьева попыталась отнять руку, но он был слишком силен: длинные пальцы сковали как наручниками запястье, удерживая на месте, и он прижался к ее ладони, медленно, раскачиваясь.

– Прекратите, – воскликнула она. – Вы больной ублюдок.

– Может быть, – согласился Питер. – Почему бы вам не попытаться найти мои слабые места?

– У вас их нет, – задыхающимся голосом парировала она.

– Откуда вам знать? – произнес он и поцеловал Женевьеву. Рука ее так и пребывала в ловушке, зажатая меж их тел там, где он стал еще тверже.

Она ожидала поцелуя собственнического и подавляющего. А поцелуй вышел медленный, гипнотизирующий, словно этот мужчина удовлетворял свое любопытство, пробуя ее губы, язык, ее кожу. Другой рукой он обнял Женевьеву и прижал к себе: почти обнаженное тело к мягкому льну. Платье лужицей собралось у ног между ними. Женевьева ощущала сердце Питера. Ровное биение служило ироничным контрастом ее бешеному пульсу, пока Йенсен целовал ее, неспешно, глубоко. Хмельной поцелуй лишь служил подтверждением того, что говорил Питер: он опаивал женщину в своих объятиях прямо сейчас, и ему не нужны были никакие химические препараты.

Но она не из тех, кто ищет забвение или освобождение в сексе. Секс вечно притаскивал с собой новоиспеченное множество проблем, порой худших, чем изначально, и Питер был прав: последние три года она прекрасно обходилась без интимных связей.

Не то чтобы в данный момент дела могли сложиться еще хуже. Йенсен ведь собирался ее убить – и ясно дал это понять, и она не видела путей спасения.

И постыдная, неминуемая правда состояла в том, что Женевьева собиралась переспать с ним. Она могла сколь угодно разубеждать его, отговаривать себя, но исход был заведомо предрешен. Мисс Спенсер собиралась предаться любви с человеком, который намеревался ее убить. Ну не извращенье ли?

Только это не будет любовью. Он трахнет партнершу, и она ему позволит, просто чтобы доказать свою правоту. Не то что он мог бы спать с ней и при этом не оставаться равнодушным и безучастным. Да на это способен любой мужчина.

А доказать, что Йенсен не столь всемогущ, как считает. Он сказал, что использует секс как оружие, но не на ту напал. Даже с нежным и ласковым мужчиной, который любил ее, Женевьева редко достигала чего–то вне пределов заурядного легкого всплеска удовольствия. И уж вряд ли ее ждет что–то новое с собственным убийцей: неважно, насколько хорош он. По его мнению.

Питер снова приник к ней, и она осознала, что он все еще слегка двигается, толкается, вдавливая ее пойманную в ловушку руку, так легонько, что Женевьева и не заметила, в слабом ритме, что отзывался во всем его теле. И ее.

– Вы думаете, не смогу? – прошептал он с едва различимым смехом.

Она и забыла, как хорошо он умеет читать ее, и гнев лишь сильнее разжег холодный огонь в ее животе.

– Не сможете что? Соблазнить меня? Не думаю, что мне дадут слово по этому поводу. Вы сделаете, что хотите, с моим участием или без оного. Вы просто не можете заставить меня наслаждаться этим.

– Нет, – возразил он. – Могу. В любом месте, в любое время. Пойдемте–ка в вашу спальню.

Женевьева была слишком испугана, чтобы протестовать. От невозмутимой решительности в его голосе, когда он взял ее за руку, ту самую, что держал прижатой к себе, душа у Женевьевы ушла в пятки. Питер повел ее по полутемной вилле. Пленница не стала сопротивляться, переступила через сброшенное платье и последовала за ним. В конце концов, какая разница? События закрутились и вышли из–под контроля уже несколько дней назад, а она все продолжает держаться и борется. По крайней мере, эту битву она точно выиграет.