Мариус Брилл - Хищная книга

И все-таки, уже спускаясь по ступенькам, Миранда не могла отделаться от того же ощущения. На мгновенье она застыла прямо на лестнице, и ее начали толкать торопливые прохожие, но никто не остановился одновременно с ней. В очереди за билетами Миранда продолжала озираться. Вот кто-то упорно держится к ней спиной, очень пристально изучая схему линий. Еще человек у газетного киоска, что-то он слишком беззаботно насвистывает.

Миранда осторожно преодолела турникет, вспомнив о своей шпильке и наполняясь ужасным подозрением, что пояс юбки несколько ослаб. Спускаясь на платформу, Миранда решила, что напрасно себя изводит. Чувства ее обманывают. С какой стати кому-то вздумается за ней следить? И все-таки она прошла в самый конец платформы, чтобы увидеть, не пойдет ли кто-нибудь вслед. Мужчина с газетой остановился неподалеку, но лица его не было видно. Миранда стояла, наблюдала, выжидала и сама себя изводила.

Со скрипом подошедший состав ломился от пассажиров, их спины прижимались к окнам. В открывшиеся двери многие вывалились; Миранда с опаской поглядела на плотную стену человеческих тел, отчаянно цепляющихся, чтобы удержаться внутри. Мгновение она колебалась, не подождать ли следующего поезда, но был «час пик», а электрическое табло обещало следующий состав на «Хаммерсмит» через добрых двенадцать минут, так что в нем, скорее всего, свободней не будет.

Миранда подошла и стала втискиваться в стену пассажиров, стараясь, чтобы задницу не зажало в дверях. Еще какой-то пассажир влез сзади и продавил ее в толпу Она не могла повернуться, чтобы наградить его неприязненным взглядом, и решила не трогать никаких тронутых, лишь бы наконец-то тронулся поезд.

Миранда, с ее росточком ниже среднего, оказалась прижата носом к шелковому галстуку высокого пассажира — то-то счастлив он будет дома обнаружить ее размазанные сопли. Но, поскольку в тесноте не удавалось даже пошевелить головой, Миранда не в силах была послать ему хотя бы виноватую улыбку. Пассажиры тряслись вместе с поездом, прижавшись плечом к плечу, телом к телу, слипаясь в одну горячую, потную, пахучую массу. Миранда была уверена, что есть люди, которым определенно нравятся такие условия. Это страдающие агорафобией, карманники и, чаще всего, сексуально озабоченные.

Источавшие чужие, инопланетные запахи тела так стиснули Миранду, что руки ее вдавливались в бедра, а на вираже, когда все качнулись, она с пронзительной ясностью почувствовала, как пояс юбки ослаб еще больше. Она старалась тянуть юбку вверх, потому что необходимо было облегчить жизнь субтильной шпильки и потому что особой свободой других телодвижений Миранда не располагала. Постоянно ощущался какой-то рыбный запах, шедший, похоже, от мужчины, подпиравшего Миранду сзади. Мужчина все время елозил, и Миранда призадумалась, не участвует ли уже в контакте третьего рода.

Путь до следующей станции показался невыносимо долгим, но в конце концов спрессованные, потеющие, истершиеся друг о друга пассажиры увидели за окном платформу. Она тянулась мимо дверей, наконец-то раскрывшихся, и человеческая масса несколько разбухла, когда все разом вдохнули свежего воздуха. Пара человек протолкнулась к выходу, и на мгновенье получившая свободу Миранда обернулась, чтобы испепелить взглядом своего соседа сзади. Упираясь в него плечом, она вывернула голову назад и едва не завопила от ужаса, но ей не хватило воздуха. Она издала только какое-то бульканье. Там, прижимаясь к ней, стоял Троцкий. Тот утренний псих. Книгокрадец. Воняющий шпротным паштетом изгнанник Политбюро. Руки Миранды угрожающе потянулись к его горлу:

— Убирайся, не трогай меня, псих, ублюдок, пошел вон!

Миранда толкала его ладонями и стучала по нему кулачками. Троцкий в своих крошечных очках с проволочной оправой, которые бодро подпрыгивали у него на носу, выглядел ошарашенным, а затем, с новыми и новыми ударами Миранды, несколько помятым. Загораживаясь выставленными вперед руками, он отступил на полшага назад. Но он стоял так близко к выходу, что пятка его соскользнула с пола вагона, и, чтобы сохранить равновесие, он вынужден был схватиться рукой за край открытой двери. Через эту брешь в защите Троцкий тут же заработал особенно увесистую оплеуху и длинную глубокую царапину на щеку. Он оторвал руку от двери, прикрывая лицо, но апперкот Миранды толкнул его назад. Опрокидываясь, Троцкий взмахнул руками и, бешено ими вращая в идиотической попытке взлететь вопреки логике 90 миллионов лет эволюции, не снабдившей его ни крыльями, ни хотя бы перьями, шумно рухнул спиной на платформу.