Дмитрий Вересов - Полет ворона

Отказываться от предложения такого важного лица Павел не стал. Тем более что вылететь отсюда он никак не мог, а здесь делать все равно было нечего.

Оставшиеся дни на полигоне Павел провел как бы в автоматическом режиме — наблюдал за испытаниями, по ходу дела вникая в их смысл и методику, знакомился и общался с людьми, ел, спал, играл в карты, больше не проигрываясь. Он даже в общих чертах стал понимать устройство и назначение изделия, испытывать которое прилетел в такую даль. Устройство было не шибко сложным, а вот назначение пришлось ему не по душе. Однако он об этом особо не задумывался. Все мысли его были там, в Ленинграде.

Наконец все завершилось. Часть группы направилась в Салехард и долго не могла вылететь оттуда из-за метелей. Павел, послушавшись умного совета одного из военных, не стал спешить с вылетом с полигона, остался там еще на день и дождался военного транспортника на аэродром Жуковский. Для военных нелетной погоды не существует, и уже через четыре часа Павел ступил на землю Подмосковья. Оттуда на электричке доехал до Москвы, а на следующее утро поездом прибыл в Ленинград.

Дверь квартиры открыла незнакомая женщина в белом халате.

— Вы кто? — подозрительно спросила она.

— А вы кто? — спросил ошеломленный Павел.

— Нина Артемьевна, это, наверное, Павлик прилетел, — раздался из глубины квартиры Адин голос. — Ну наконец-то!

Женщина еще раз подозрительно посмотрела на Павла, но посторонилась, давая пройти.

— Раздевайтесь, сапоги снимайте, — сказала она. — В ванной дегтярное мыло, вымоете руки и лицо. Уличную одежду снимете там. Я принесу домашнее.

В прихожую вбежала Ада, хотела обнять Павла, но остановилась.

— Ой, Павлик, вы с дороги, а мы тут страшно боимся инфекции, — смущенно и почему-то на «вы» сказала она. — Слушайтесь Нину Артемьевну, она теперь здесь главная. Когда помоетесь, переоденетесь, заходите в детскую. Посмотрите Нюточку. Это такая крошечка, такая прелесть!

— А Таня где?

— После, после, — поспешно сказала Ада и ушла. Павел долго и тщательно намывался, потом под бдительным присмотром Нины Артемьевны зашел в детскую. Ады там не было. В углу, рядом со шкафчиком, на крышке которого стояли рожки-бутылочки и лежали стопки чистых пеленок, располагалась деревянная детская кроватка. Павел двинулся к ней.

— Тс-с, — зашипела Нина Артемьевна. — На цыпочках! Девочка поела и спит.

Павел покорно встал на цыпочки и, затаив дыхание, приблизился к кроватке. Между белейшей простынкой и розовым кружевным чепчиком он разглядел насупленный лобик, черные густые бровки и крошечный, ритмично посапывающий носик.

— Нюточка... — прошептал он. — Кусочек мой...

— Идите, идите. — Нина Артемьевна подтолкнула его к выходу. — Успеете еще налюбоваться.

Ада уже принесла в гостиную сосиски с картошкой, бутерброды, кофейник.

— Устали, наверное, до смерти. Вот, поешьте, а потом надо бы отдохнуть, поспать.

— Спасибо, Ада, — сказал Павел и сел за стол. — Можно было бы и на кухне... А Таня где?

— Ее нет, — отвернувшись, сказала Ада. Павел выронил вилку.

— Как это нет?! — крикнул он. — Ну-ка, говорите мне все! Сейчас же!

— Ах, тише, тише, пожалуйста... — Ада вздохнула. — Не волнуйтесь так. Просто я крайне неудачно выразилась. Понимаете, Танечка так намучилась с родами и... после. У нее совсем сдали нервы. Нам пришлось отправить ее в санаторий. Но это ненадолго. Она уехала вчера и вернется через три недели.

— Но кормление... ребенок? — недоуменно спросил Павел.

— Таня не может кормить грудью, — грустно сказала Ада. — В этом-то все и несчастье.

— Как не может? Нет молока? Но лактацию можно стимулировать, мы вместе читали...

— Да нет же! Молока предостаточно... было. Но у малышки началась сильнейшая аллергия на материнское молоко. Непонятная, необъяснимая аллергия! Она родилась здоровенькая, роды прошли прекрасно, и ее в первый же вечер принесли Тане на кормление. Девочка взяла грудь, начала отлично сосать... и вдруг стала задыхаться, вся посинела. Малышку немедленно отнесли в реанимацию. Думали, захлебнулась, подавилась... Оказалось, сильнейший спазм горла и бронхов. Ее откачивали часа два, подключили искусственное легкое... — Ада всхлипнула. — На другой день все повторилось. Тут же сделали всякие анализы. Но ничего необычного не нашли — ни в Танином молоке, ни в Нюточкиной крови, нигде! Аллергические пробы тоже ничего не показали. Врачи ничего не могли понять, собрали консилиум... Молоко других мам, специальные смеси девочка пила превосходно, но когда ее внесли к Тане в третий раз, она не только не взяла грудь, но стала сразу кричать и задыхаться. Пришлось ее срочно унести... Танино молоко давали другим новорожденным — и ничего, прекрасно сосали... Так нас и выписали — с диагнозом «аллергическая реакция невыявленного происхождения». Дали направление на молочную кухню, порекомендовали Нину Артемьевну. Она — патронажная сестра на пенсии, великолепный специалист-практик. Да... Но это еще полбеды, — добавила она шепотом.