Дмитрий Вересов - Искушение ворона

И вот, двери перед ними раскрылись, и троица оказалась перед всем знакомым океанариумом.

Камера показала лицо программиста. Кажется его звали Боб… Или Бен…

Клэр вскрикнула, когда голубоватая вода в океанариуме окрасилась черной кровью.

Тигровая акула словно нехотя перевернулась на спину и, сперва как бы играя со своею жертвой, острыми краями жабр ударила барахтающегося в воде человека.

Но стоило капле крови раствориться в сотне кубометров морской воды, как, почуяв наркотик человечьей крови, акулы заметались…

Они рвали и рвали тело… Уже не узнаваемое тело в белом лабораторном халате…

И пошли вдруг белыми буквами титры:

«Роберт Костаниди, осужденный окружным судом штата Массачусетс на смертную казнь за двойное убийство, по специальной программе Министерства юстиции был переведен в Центр Ред-Рок с отсрочкой исполнения приговора, получив возможность работать программистом. Роберт Костаниди намеренно допустил сбой в программе координатного контроля за позиционированием объектов Ред-Рок, что привело к тому, что двое ценнейших сотрудников Ред-Рок, доктор Розен и доктор Безансон, едва не погибли, заблудившись в пустыне…»

Рассел-Сквер — Кромвель-Роуд Лондон, Великобритания

Июль, 1996 год

Входя в читальный зал библиотеки Британского Музея, Никита не преминул отметить про себя, что так же, как и он теперь, в зал этот некогда входили и господин Владимир Ульянов Ленин, и товарищ Карл Маркс…

«А теперь вот и я сподобился», — сказал Никита сам себе, ощущая приятный привкус на сердце, и от того, что в Лондоне, и от того, что деньги кой-какие есть, и от того, что вообще все может теперь по-новому в жизни повернуться.

В зале заявок, у конторской стоечки, где посетители самостоятельно брали бумажные талончики с номерами оборудованных компьютерами мест, Никита отметил сутулого чудака в очках. Тот стоял перед ним, и когда неловко протянутая Никитой рука коснулась рукава светло-серого пиджака, сутулый повернул к Никите худое, отмеченное шикарными пшеничными усами лицо, и улыбнувшись сказал свое «sorry».

Никита тоже дружелюбно улыбнулся и извинился на свой манер:

— Milles pardones, monsieur…

С тем и разошлись к своим компьютерам.

Никита тупо вбил в окошко поискового сервера условные слова: Lermon, Lerma и Lermont…

Машина бесшумно пошевелила мозгами и явила на дисплее список документов, где эти слова встречаются.

Таковых было не так уж и много.

Никита мышкой поймал кнопку «печать» и, подождав, покуда не исчезнет появившееся на экране изображение песчаных часов, направился к принтеру.

Там он снова увидел сутулого с пшеничными усами.

— Is it yours? — спросил сутулый, с улыбкой протягивая Никите вынутый из принтера лист.

— Yes, it’s mine, thank you, — ответил Никита.

И тут взгляд сутулого скользнул по бумаге, все еще находившейся у него в руках.

— Excuse me, your name is Zakharzhevski? — спросил он в изумлении.

На шапке документа пользователь обязательно вводил свое имя и здесь не было ничего удивительного.

— Your name is Zakharzhevski? — настойчиво переспросил обладатель пшеничных усов.

— Да, — выдавил из себя Никита…

И уже через полтора часа они в нанятом профессором классическом черном такси-кэбе производства «Бритиш Лейлэнд», подъезжали к профессорской квартире. Вернее к тому, что англичане называют home-sweet home — к таунхаусу, который по сути является частью дома, но имеет отдельный вход и даже малюсенький палисадник с розарием.

Кромвель-роуд, 36. Профессор Делох…

— Вы ищете Лерму и Лермонта? — еще раз переспросил Делох, подавая Никите стакан с битым льдом, — а вам бы следовало искать сразу потомков Оссиана…

— Кого? — переспросил Никита…

Ему нравилось в этой квартирке. Здесь пахло русским духом.

Иконы. Рублевская Троица — список в натуральную величину, Казанская, Смоленская, Иверская, Спас Нерукотворный в серебряном окладе. Достоевский — полное собрание на русском, словарь Даля, история Карамзина, Иловайского. Портреты Толстого, Чехова и Блока…

— Вам бы сразу потомков Оссиана искать, — Никитушка, — повторил Делох, — помните такого? Ну, у Лермонтова:

Никита пристыжено кивнул, мол, знаю, мол, помню…