Нора Робертс - Плата за красоту

– Разумеется. История виллы тебе известна.

– Да. Резиденция любовницы Лоренцо Великолепного Джульетты Буэнодарни, известной также под именем Смуглая Дама. Считается, что после смерти Лоренцо она была подругой и других Медичи. В разное время у нее побывали многие знаменитости, жившие во Флоренции и за ее пределами.

– Значит, тебе понятна ценность этого предмета и возможные перспективы.

– Мне нет дела до перспектив, – сухо заметила Миранда.

– Именно поэтому ты здесь.

Миранда осторожно потрогала потертый бархат.

– Что еще? – вопросительно посмотрела она на мать.

– Я требую полнейшей секретности. Если информация о статуэтке станет доступной, такое поднимется! А наша фирма «Станджо» не может рисковать своей репутацией. Правительство не хочет никакой шумихи до тех пор, пока не будет закончена самая тщательная экспертиза.

– Да этот сантехник, наверное, уже раззвонил всем своим приятелям.

– Не думаю. – Элизабет сдержанно улыбнулась. – Он вынес бронзовую статуэтку из здания, принадлежащего государству. Так что он прекрасно понимает, что в случае чего запросто может угодить за решетку.

– Что ж, страх заткнет рот кому угодно.

– Да. Но это не наша забота. Нам поручили провести полный квалифицированный отчет. Нужны только строгие, научно обоснованные факты и никакой романтики.

– В науке нет места для романтики, – проговорила Миранда, осторожно разворачивая бархат.

Сердце ее заколотилось. Опытным взглядом она сразу определила, что это произведение искусства выполнено рукой мастера. Но восхищение ее тут же сменилось скептицизмом:

– Задумано и исполнено великолепно – определенно это Ренессанс.

Миранда надела очки, взяла статуэтку в руки, осмотрела со всех сторон.

Совершеннейшие пропорции, замечательно передающие чувственность оригинала. Мельчайшие детали: ногти, пряди волос, лодыжки – исполнены с необыкновенной точностью.

Это была фигурка женщины в расцвете своей красоты, отдающей отчет в силе этой красоты. Гибкое тело чуть откинуто назад, руки подняты, но уж никак не в молитвенном порыве, отметила про себя Миранда. Глаза полузакрыты от чувственного удовольствия, губы изогнуты в лукавой улыбке.

Она стояла на цыпочках, будто собиралась прыгнуть в душистую воду бассейна. Или упасть в руки любовника.

Статуэтка буквально дышала чувственностью, и на какое-то мгновение Миранде показалось, что фигура женщины излучает тепло, словно живая.

Патина, покрывавшая бронзу, свидетельствовала о почтенном возрасте статуэтки, но ведь патина может иметь и искусственное происхождение. Миранда прекрасно это знала. Но стиль художника подделать невозможно, разве только сымитировать.

– Это, несомненно, знаменитая Смуглая Дама, – наконец сказала Миранда. – Да, это – Джульетта Буэнодарни. В этом нет никаких сомнений. Я видела множество ее портретов и скульптурных изображений. Но об этой статуэтке я никогда прежде не слышала. Вряд ли я могла пропустить сведения о ней.

Элизабет же внимательнейшим образом изучала не статуэтку, а лицо дочери. Волнение, радость, вспыхнувшие на нем, были тут же спрятаны под маской невозмутимости. Все шло именно так, как и предполагала Элизабет.

– Но ты ведь не сомневаешься относительно возраста статуэтки?

– Я-то не сомневаюсь. Но сейчас у меня еще нет достаточных оснований утверждать, что она относится к пятнадцатому веку. – Миранда, прищурившись, разглядывала статуэтку. – Любой одаренный студент школы живописи мог скопировать это лицо. Я сама это делала неоднократно. – Она поскребла ногтем сине-зеленую патину. Поверхностный слой был достаточно плотный, но этого мало для окончательного вывода.

– Я начну прямо сейчас.

В лаборатории звучала музыка Вивальди. Стены помещения были выкрашены в бледно-салатовый цвет, на полу – белый, без единого пятнышка линолеум. Как в больнице. Каждое рабочее место в идеальном порядке, на столах – микроскопы, компьютерные мониторы, склянки, банки, лотки с образцами. Никаких личных вещей вроде семейной фотографии в рамочке или безделушек.

Все сотрудники в белых накрахмаленных халатах, с черной вышитой эмблемой «Станджо» на нагрудном кармане.

Разговоры велись тихо и только при крайней необходимости. Лаборатория работала как единый, прекрасно отлаженный механизм.

Элизабет требовала неукоснительного соблюдения порядка, а ее бывшая невестка Элайза знала, как этого добиться.

В доме, где Миранда выросла, была примерно такая же атмосфера. Для теплого семейного очага она не очень подходила, а вот для нормального рабочего процесса – в самый раз.