Нора Робертс - Посмертный портрет

– Ремонтные бригады работают на Западном Бродвее и в Уильямсе, около магазина «Уорс, Бикмен и Фултон».

– Туристский автобус пересекает Баярд… – Ева представила себе карту еще до того, как Рорк вывел ее на экран. – Придется разделиться. – Она доверилась интуиции и сказала: – Мы поедем на запад.

– Лейтенант, – окликнула ее Пибоди с заднего сиденья. – Они остановились.

Трухарт наконец вспомнил, что он должен сделать. Включить режим обнаружения. Но пальцы совсем онемели. Он не мог пошевелить ими. Когда дверь открылась, он из последних сил сжал рацию в ладони. Только бы не потерять сознание…

Джерри был очень любезен. Он не хотел оставлять синяки. Не хотел причинять боль. Он успокаивал Трухарта, вытаскивая его из фургона.

– Это самая важная вещь в нашей жизни, – говорил он, поддерживая своего пленника и уверенно продвигаясь вперед.

– Это убийство, – пробормотал Трухарт, когда они оказались у двери дома. – Вы не имеете права…

– Нет-нет. – Джерри вставил карточку в щель электронного замка, затем прижал ладонь к панели и открыл дверь. – Ты наслушался новостей. Я очень разочарован тем, как они освещают это дело. Впрочем, другого я и не ждал. Ничего, как только они поймут, все изменится.

Трухарт пытался сосредоточиться на том, что его окружало, но это было трудно. То ли здесь царил полумрак, то ли у него темнело в глазах.

– Белые стены, почтовые ящики, дверь на охране, два лифта…

– А ты наблюдателен! – негромко засмеялся Джерри, вызывая лифт. – Я тоже. Мама говорила, что я с детства замечал все и видел то, чего другие не видели. Поэтому я и стал фотохудожником. Хотел показывать людям то, чего они не видят.

Они вошли в кабину, и Джерри нажал на кнопку пятого этажа.

– Тебя я заметил сразу, – продолжил он.

– Пятый этаж…

– Да, верно. Я все понял, как только ты вошел в клуб. У тебя очень сильный свет. Такой бывает не у каждого. Во всяком случае, не такой сильный и чистый. Ты особенный.

– Пять… Б, – пробормотал Трухарт.

Дверь квартиры плыла у него перед глазами.

– Да, здесь только две квартиры, но жилец квартиры А работает по ночам. Это упрощает дело. Входи. Ложись, а я пока все приготовлю.

– Чердак… Вилидж? Сохо? Где?

– Вот. Ложись сюда.

Трухарт пытался бороться, но руки и ноги были слабыми, как у младенца. Все усилия оказались тщетными.

– Спокойнее, спокойнее. Я не хочу применять силу. Ты имеешь право знать, что тебе предстоит, и кем ты станешь. Подожди немного.

«Нужно экономить силы, – смутно подумал Трухарт. – Вот и все. Экономить силы и наблюдать. Наблюдать и докладывать».

– Перестроенный чердак. Просторный. Окна. О боже… Три больших окна на улицу, окна в потолке. Стены… портреты. Вижу жертвы. Я – жертва. Это я. Я на стене. Я уже мертв?..

– Он бредит, Даллас.

– Нет! – Ева стиснула кулак и ударила по рулю. – Он делает свое дело. Черт побери, Рорк, дай мне что-нибудь!

– Ищу. – Пальцы Рорка бегали по клавиатуре электронного блокнота, черные волосы свесились на лицо. – Уже нашел пять вариантов, но будут еще. Здесь живет много одиночек.

– Пятиэтажный дом, чердак.

– Я слышал его, лейтенант. – Голос Рорка был спокойным, как гладь пруда. – Мне нужно несколько минут.

Но Ева сомневалась, что у Трухарта есть несколько минут.

Повинуясь чутью, она пересекла Бродвей и стала объезжать перпендикулярные улицы. «Тут спокойнее, – думала она. – Район художников, молодой богемы и ее поклонников».

Джерри был достаточно молод, чтобы хотеть поселиться здесь. Деньги у него тоже водились. Очень удобно: никто ничего дурного не подумает, если увидит, что парень помогает войти в дом другому парню или девушке. Молодые соседи, никто не станет задавать вопросов, увидев, что кто-то перепил или нюхнул лишнего во время вечеринки. Они и сами не ангелы.

В ночи раздавался вой сирен и раскаты грома. По небу скользнула молния, напоминавшая зазубренный нож. Хлынул дождь.

– Позволь объяснить, – сказал Джерри, проверяя прожекторы и фильтры. – Моя мать была удивительной женщиной. Чистой и доброй. Она растила меня одна. Не могла позволить себе бросить работу, но все остальное время посвящала мне. Она была медсестрой и всю жизнь помогала людям. А потом заболела…

Он отошел на шаг и осмотрел съемочную площадку.

– Это не должно было случиться. Нельзя было позволить тени забрать такого светлого и самоотверженного человека. Медики называют тенями опухоли. У нее были тени в мозгу. Мы все делали правильно! Делали все, что они говорили. Но лучше ей не становилось. Тени увеличивались и становились гуще. Это было неправильно.