Тьерни Макклеллан - Дела сердечные

— Мало того, — не унималась Барби, — ей еще хватило наглости оставить мне эту гнусную записку.

Ага, записочка-то, как я и подозревала, была адресована не мне, а Барби. И не без злого умысла.

— Труди была настоящим дерьмом! Подбросила мне эту писульку, чтобы позлить!

И попала, надо сказать, в яблочко. Ее милое письмецо оказалось последней каплей. Ясное дело, мои инициалы на записке приписала сама Барби, а затем отправилась следом за Труди в пустой дом на Саратоге. Где и убила ее за несколько минут до прибытия Дерека с Энни.

Очевидно, Барби услышала, как они направляются к черному ходу, и выскользнула через боковую дверь. Скорее всего, через кладовку, смежную с гаражом. Это было совсем несложно — ведь Барби не раз показывала дом клиентам, так что прекрасно знала, где находятся какие двери.

— Труди была гнусной тварью! — подытожила Барби.

Можете считать меня беспринципной, но я склонна согласиться со всяким, кто держит меня на мушке, посему тотчас энергично закивала:

— Что верно, то верно!

— Знаешь, мне действительно жаль, Скайлер.

На мгновение мне показалось, что она говорит о Труди, — мол, все обдумала и теперь жалеет о содеянном. Я понимала, что не стоит оборачиваться, но решила поддержать бывшую подругу:

— Ох, Барби…

И тут же получила тычок в спину.

— Но знаешь, Скайлер, ты сама виновата. Не совала б свой длинный нос куда не просят, мне бы не пришлось делать того, что теперь придется.

Если бы я не боялась пошевелиться, хлопнула бы себя по лбу. Ах вот оно что! Барби печалилась вовсе не из-за того, что убила Труди. Ее огорчало, что придется убить меня.

Странно, но я не нашлась что сказать в ответ. Видит бог, меня тоже не радовала такая перспектива.

— А ведь я пыталась тебя предупредить, — продолжала Барби. — Вырезала на твоей двери это дурацкое сердечко, чтоб ты отступила. Но нет, ты не желала слушать.

Так, значит, это Барби испоганила мой парадный вход! Ну конечно! Должно быть, она поскакала ко мне домой сразу же после того, как мы с Матиасом уехали на встречу с Ирвингом Риклем. А теперь хочет убедить меня, будто украсила дверь резьбой, дабы умерить мое любопытство… Невольно припомнилось, в какой ярости пребывала Барби, когда я уходила из агентства с Матиасом — еще одним мужчиной, на которого она поставила и проиграла. Возможно, Барби не признается в этом даже самой себе, но я знала: этот сувенирчик на двери она оставила, отчасти чтобы меня наказать. Понимала, что я не на шутку испугаюсь.

— Ну так вот, все поняла? — прервала Барби мои думы. — Ты сама вынудила меня это сделать. Ладно, пошли, надо с этим покончить.

Лично я не видела причин спешить.

— Прошу тебя, Барби! — Я с мольбой вскинула руки.

— Сунь руки в карманы и повернись.

По-моему, я уже упоминала, что терпеть не могу, когда мной командуют. Однако сейчас не мешкала ни секунды. Послушно сунула руки в карманы и повернулась. Но, встретившись глазами с Барби, вновь взмолилась:

— Барби, ради бога, что ты делаешь?

Я ждала, что она хотя бы потупится. Окажись я на ее месте и натвори столько дел, думаю, с трудом бы выдержала чей бы то ни было взгляд. Однако Барби в упор уставилась на меня, нимало не смущаясь.

Я внутренне содрогнулась. Бог ты мой! Кто эта женщина? Я ведь не раз обедала и ужинала с ней, рассказала ей все про Эда и даже познакомилась с ее родственниками. Неужто я так и не узнала ее по-настоящему?

— Вперед, — велела она, взмахнув пистолетом.

— Барби… — выдавила я. И с отвращением подумала, сколь просительно звучит мой голос. — Ради всего святого, подумай о своих детях. Дженнифер и Шону будет…

Продолжить эту тему мне не удалось. Барби впилась острыми ноготками в мое левое запястье и, ткнув пушкой в бок, рявкнула:

— Заткнись!

Повторять ей не пришлось. Я заткнулась. И выдернула свою руку из ее железной хватки. Чуть выше ладони глубоко пропечатались три малиновых полумесяца.

— А вот это ты зря сделала — приплела сюда моих детей! — прорычала Барби. — Очень зря. За это тебя следовало бы пристрелить на месте!

Я отвлеклась от созерцания запястья и вновь посмотрела на Барби. Непринужденно размахивая пистолетом, она приказала:

— А теперь шевелись. И смотри у меня… Выйдем на улицу и сядем в мою машину.

Я промолчала, но впервые меня захлестнула злость. Ох, до чего ж ненавижу, когда мной командуют. Но что я могла поделать, а? Только глубоко вздохнуть и, как пай-девочка, двинуться к двери.