Марина Крамер - Последнее японское предупреждение

– Это номер телефона жениха Лены, по коду установите страну и город, мне некогда возиться было. Но это на пять минут дел. Она у него – могу голову прозакладывать.

– И что же ты хочешь, чтобы я с ней сделал? – медленно протянул Витя, подвигая фотографии Проне.

– Мне все равно.

– И не жалко?

– Мне? Нет.

– Ну, ты даешь, Витя! Она из винтаря людей валит, как бутылки в тире, а ты у нее про жалость спрашиваешь, – захохотал молчавший до сих пор Проня, пряча фотографии во внутренний карман пиджака.

– Про людей – я же сказала, сперва докажите, потом предъявляйте, – сказала я, стараясь держаться как можно спокойнее и ровнее.

– Ладно-ладно, замяли!

Меченый внимательно наблюдал за мной, за тем, как я говорю, как пью кофе, как отвечаю, и по его глазам я видела, что мои манеры его вполне устраивают. И тут мне в голову пришла мысль.

– Можно, я задам вам один личный вопрос? – решилась я.

– Очень личный? Или при людях можно? – усмехнулся он.

– Можно. Скажите, пожалуйста, эта история с клинком в музее… и со статьей – ваших рук дело?

Меченый перевел взгляд на Проню, тот улыбнулся:

– Это ж с чего и как догадалась?

Я пожала плечами:

– Что тут гадать? Достаточно знать, как обстоят дела в нашей семье и кто такой мой муж, чтобы понять, как именно убрать его подальше. Вам не было выгодно его убивать – тогда папа неминуемо ввязался бы в конфликт, но уже иначе. Вам просто нужно было, чтобы Акела ушел.

Они снова переглянулись. Меченый сделал глоток из стакана:

– Ну, дальше расскажи.

– А что – дальше? Дальше все просто. Кто-то из ваших пришел в музей, прикинул, что клинок этот можно запросто снять и повесить на место – требуется на все минут десять. Я сама пробовала створку витрины открыть, это оказалось легко и совершенно без шума.

Проня захохотал:

– Ну, дает девка! От горшка два вершка, а умная!

Меченый поморщился:

– Не перебивай. Складно рассказывает, а я сказочки люблю.

«Нашел Шахерезаду!» – зло подумала я, отпивая глоток кофе, потому что в горле пересохло.

– Потом вы послали уже двоих. Один старушку отвлекал, второй клинок снимал. Думаю, что его даже из зала не выносили, там полно углов, в который можно поставить, а потом взять незаметно и на место вернуть. Убедились, что бабуля ушла звонить, а сами клинок повесили, как висел, да и ушли. Правда, никто не подумал, что телевизионщики заинтересуются. Пришлось еще и раскошелиться, да? Заплатить, чтобы канал опровержение дал – мол, не было кражи.

Я перевела дыхание и посмотрела на Меченого. Тот сидел, сложив руки на столе, смотрел куда-то мимо меня и думал. Никита снова несильно пнул меня ногой, но получил сдачи и скривился.

– Дальше рассказывать?

– Валяй, – разрешил Витя. – Мне интересно, где прокол был.

– Прокол был в том, что никто из ваших людей не разбирается ни в изготовлении, ни в маркировках клинков, ни в их дефектах. А если бы был у вас такой специалист, то он сказал бы сразу, что никогда, ни при каких условиях Акела не заинтересовался бы клинком из нашего музея.

– Это почему?

– Я могу подробно рассказать, но это долго и не очень понятно. Скажу в двух словах: этот клинок не представляет ценности для коллекционера, так как он – подделка.

– Как это? – вскипел вдруг Проня, и я поняла, что эта «операция» была его разработкой. – Как – подделка?! Да он мне, сука, клялся и божился!

– Погодь, – оборвал Меченый, – не семени здесь. Подделка, говоришь? А как же подпись? Имя мастера – или как там?

– Вот я и говорю: не разбирается у вас в этом никто. Иначе увидели бы, что лишний иероглиф там в имени. За это я и зацепилась, – призналась я, покручивая чашку на блюдце.

Меченый кинул короткий злой взгляд на Проню, очевидно, предвещавший не особенно приятный разговор, потом пожевал губами и произнес:

– Отцу передай: если бы у меня была такая дочь, как ты, я б и умирать спокойно согласился.

Я поняла, что аудиенция окончена, можно вставать и уходить. Но папа всегда говорил, что не главное – закончить «стрелку» так, как тебе надо, главное – уйти с нее живой. Так что не факт, что на выходе нас не покрошат в капусту… Не наговорила ли я лишнего, задав вопрос о клинке, надо ли было демонстрировать свою осведомленность? Теперь не вернешь уже ничего, конечно…

Я пошла первой, понимая, что в любом случае шансов у меня будет немного, так есть ли смысл прятаться? Сидевшие в баре Витины охранники окинули меня недобрыми взглядами, но с места не тронулись. Самым страшным оказалось миновать их и подставить спину. В этот момент может произойти что угодно, и уже никак не повлияешь, не изменишь, не перерешишь. Я почувствовала, как стала мокрой спина под платьем, как на лбу выступила испарина – оказывается, умирать страшно. А ждать смерти – еще страшнее, просто невыносимо…