Нора Робертс: Танцы с огнем

— Да ничего. Все мы чокнутые, а это не новость. Какого черта я здесь делаю, Ро? Мне сорок три гребаных года.

Роуан раскатала гимнастический коврик и начала разминаться.

— Даже если бы ты не чокнулся и ошивался где-нибудь в другом месте, тебе все равно было бы сорок три гребаных года.

При росте в шесть футов пять дюймов [2] 1 м 96 см. , максимально допустимом для пожарных-парашютистов, жилистый Триггер Галч был несокрушимой боевой машиной с гнусавым западнотехасским выговором и неистребимым пристрастием к ковбойским сапогам. В его каштановых волосах пробивалась седина, а по левому колену змеился шрам — память об операции на мениске.

— Я мог бы сейчас валяться на пляже в Вайкики, — с натугой выдохнул Триггер, не снижая темпа.

— А мог бы продавать недвижимость в Амарилло, — возразила Ро.

— Может быть. — Триггер смахнул со лба пот и ткнул в ее сторону пальцем. — Крутился бы с девяти утра до пяти вечера еще лет пятнадцать, а дальше пенсия, и все тот же пляж в Вайкики.

— Я слышала, в Вайкики не протолкнуться.

— Это меня и настораживает. — Триггер сел и улыбнулся, глядя, как Роуан, лежа на спине, поднимает и подтягивает к носу правую ногу. — Хорошая растяжка, Ро. Как провела зиму?

— Насыщенно. — Она повторила растяжку с левой ноги. — И мечтала вернуться, чтобы наконец отдохнуть.

Триггер расхохотался.

— Как поживает папочка?

— Отлично. — Роуан села, сложилась пополам. — Как всегда перед началом сезона, немного задумчив. — Она перекатилась на живот, закрыла глаза, подтянула согнутые ноги к затылку. — К счастью, бизнес не дает ему тосковать.

— Не только такие, как мы, любят прыгать с парашютом.

— И платят за это хорошие деньги. На прошлой неделе были интересные клиенты. — Ро снова перекатилась на спину, ухватилась за пальцы ног и потянулась вперед. — Парочка решила отметить пятидесятую годовщину свадьбы прыжком с самолета. Мне в качестве чаевых досталась бутылка французского шампанского.

Под пристальным взглядом Триггера Ро вскочила на ноги и замерла в позе «приветствие солнца».

— Ты все еще преподаешь тот странный курс?

Роуан перетекла из позы «собака мордой вверх» в позу «собака мордой вниз» и с сожалением взглянула на Триггера.

— Это йога, старик, и, да, между сезонами я все еще работаю личным тренером. Чтобы не накапливать жир. А ты чем занимаешься?

— Накапливаю жир. Надо же что-то сжигать, когда начинается настоящая работа.

— Если этот сезон будет таким же вялым, как прошлый, мы все обрастем жиром. Ты видел Картежника? Похоже, зимой он ни разу не отказался от добавки.

— У него новая женщина.

— Шутишь! — Разогревшись, Роуан ускорила темп, добавила прыжки.

— Они познакомились в октябре в гастрономе. Посреди замороженных продуктов. А к Новому году он переехал к ней. Школьная учительница. С двумя детьми.

— Школьная учительница? Дети? Картежник? Ты ничего не перепутал? — Роуан затрясла головой. — Должно быть, это любовь.

— Ну, что-то там точно есть. Он сказал, может, она и дети приедут в конце июля. Проведут здесь остаток лета.

— Это уже серьезно. — Изогнувшись, Ро покосилась на Триггера. — Наверное, она особенная. Только пусть присмотрится к ней в сезон. Одно дело встречаться с лесным пожарным зимой, и совсем другое — пережить с ним лето. Семьи разбиваются, как сырые яйца. — Она чуть не проглотила язык, слишком поздно заметив Мэтта Брейнера.

Ро не видела его с похорон Джима и, хотя несколько раз разговаривала с их матерью, не была уверена, что он вернется.

Мэтт выглядел старше и изможденнее, вокруг глаз и в уголках рта появились морщины. И он был до боли похож на брата. Такая же копна соломенных волос, такие же голубые глаза. Мэтт покосился на Триггера, встретился взглядом с Роуан, улыбнулся. Интересно, чего ему стоила эта улыбка.

— Как дела, Ро?

— Неплохо. — Ро распрямилась, вытерла взмокшие ладони о спортивные брюки. — Снимаю предстартовый стресс.

— Я тоже хотел размяться. Или бросить все и смотаться в город, заказать пару стопок оладий.

— Оладьи после кросса. — Триггер подошел к Мэтту, протянул руку. — Рад видеть тебя, Ковбой.

— Я тоже.

— Пойду, может, успею выпить кофе.

После ухода Триггера Мэтт подошел к снарядам, выбрал двадцатифунтовую гантель, вернул ее на место.

— Наверное, неловкость пройдет… не сразу. При виде меня все… вспоминают.

— Никто и не забывал. Я рада, что ты вернулся.

— А я не знаю, радоваться или нет, но, кажется, это единственное, на что я способен. Ладно. Спасибо, что не забываешь маму. Это много для нее значит.