Джеймс Кейн - Серенада

— О да, да! Конечно!

— Тогда слушай. Я говорю сейчас не о материальной стороне дела, а о духе, романтике, приключениях, красоте. И знаешь, начинаю видеть кое-какие перспективы. Тебе нужны американские деньги, так, прекрасно… Тогда я подскажу тебе, как их можно будет получить. Прежде всего, заведение должно располагаться в красивом месте, где-нибудь на холме, среди отелей, где растут кокосовые пальмы. Но это пусть твой politico думает. Во-вторых, никаких борделей или пивнушек, а дансинг-холл пусть небольшой, но чтоб в этом же доме сдавались и комнаты. Туда приходят девушки выпить. И не мескаля [27] Мексиканская водка из питы какого-нибудь или текилы [28] Крепкий мексиканский напиток из агавы . Нет, крем-соды с шоколадом, потому что они — приличные, воспитанные девушки, которые пришли сюда немного отдохнуть и развлечься. Они носят шляпы. И приходят, заметь, по двое, потому что слишком хорошо воспитаны, чтобы шляться в одиночку. Они работают где-нибудь на пристани в офисе или рядом, в магазине, возможно, даже учатся в школе и приехали домой на каникулы. И конечно, сроду не встречались с американцами, немного стесняются их и хихикают самым глупым девчоночьим образом, а мы с тобой, заметь, именно мы с тобой, должны их как-то направить, представить, что ли. А потом они танцуют. А затем… В общем, одно влечет за собой другое. А ты уже знаешь, что американец снял у тебя комнату, куда можно будет привести девушку. И пусть не думает, что ты содержишь это заведение ради него и таких вот его целей, нет! Пусть думает, что ты делаешь ему исключение, за пять долларов. А девушка не берет ничего. Она делает это ради самой любви, поняла?

— Ради чего?

— Скажи, кто лучше знает americano, ты или я?

— Я думаю, ты просто так говоришь. Так смешно…

— Может, и смешно, но вовсе не просто так, как ты думаешь. Americano не прочь заплатить за комнату, нет, тут он не возражает, но что касается девушки… ему хочется думать, что она клюнула на него из-за каких-то его достоинств. Ему хочется думать, что для нее это тоже событие, тем более что девушка — простая служащая в какой-то там местной конторе и сроду не знала, что в жизни случаются такие вечера, пока не явился он и не устроил ей праздник. Пока не показал, что такое настоящая жизнь с настоящим парнем. Он хочет приключений, хочет выглядеть в ее глазах героем. Хочет, чтоб было что потом рассказать друзьям. И не дай Бог, чтоб там появился какой-нибудь придурок, желающий сделать их фото. Это ему не понравится.

— Почему нет? Ведь fotografo, он тоже должен нам немножко платить.

— Сейчас объясню. Может, у твоего fotografo сердце из чистого золота и у muchacha [29] Девушка (исп.) тоже, но americano опасается, как бы фото не попало к его жене, особенно если она тоже остановилась в этом отеле. Он хочет приключений, но не хочет головной боли. Кроме того, от этих фото несет Кони-Айлендом, и это может внушить ему мысль, что наше заведение — дешевка. Помни, ты ведь хочешь, чтоб оно было первоклассным. А это значит, что mariachi буду нанимать я сам и сам их тренировать, чтоб под музыку, которую они играют, можно было танцевать. Конечно, что им играть на гитаре, я выбирать не буду, это исключено. Равно как и на пианино, скрипке, любом другом инструменте. Но mariachi должны прилично играть и носить приличные костюмы, об этом уже нам придется позаботиться. Ну, знаешь, брюки, отделанные золотой тесьмой, что-нибудь в этом роде, и должны сдавать костюмы в конце каждого вечера. Главное — класс, это самое главное, первое и последнее условие. Чтоб ни у одного americano с того момента, как он войдет в это заведение, и до того момента, как выйдет, не могла возникнуть мысль, что с денежками здесь расставаться не стоит. Если нам удастся внушить им это, тогда все в порядке.

— Они что, все сумасшедшие, эти americanos?

— Все сумасшедшие, до единого.

Итак, мы вроде бы все обсудили, но, когда шуточки мои иссякли, возникло вдруг тошнотворное ощущение, что жизнь приобрела унылый серо-белый оттенок. Я пытался убедить себя, что дело в атмосфере, в давлении, что именно оно проделывает со мной такие штуки по три раза на дню. Потом решил — все объясняется тем, что я вроде бы уже принял ее предложение, не хватило гордости и достоинства отказаться от роли сводника в публичном доме в портовом провинциальном городке. Но, собственно, какого черта? Неужели так важно выглядеть чистым и благородным? В конце концов, это какая-никакая, а работа, и, если я налажу ее должным образом, чего тут стыдиться? Просто смешно… Только тут наконец я понял, что меня беспокоило. Она. О той ночи не было произнесено ни слова, и смотрела она на меня пустым взором, словно на какого-нибудь агента, с которым пришла говорить о ренте. Но я-то знал, что могут сказать эти глаза. Ведь увидела же она во мне что-то той ночью, да и теперь видит. Словно нас разделяет сейчас стеклянная дверь, через которую мы видим друг друга, но говорить не можем.