Энн Стюарт - Танец теней

Он протянул К ней свои сильные руки, и Джульетта задала себе вопрос, не придется ли ей сегодня спасаться вплавь. Но Рэмси лишь взял корзину для пикника, даже не коснувшись девушки. Джульетта испытала такое облегчение, что у нее даже закружилась голова, а Филипп снова вернулся на освещенное солнцем место, уселся поудобнее и приглашающим жестом похлопал рядом с собой по песку.

— Садись, пообедай со мной, мой мальчик.

В этот момент Джульетта твердо решила, что она покинет Хэмптон-Реджис при первой же возможности и попытает счастья в одном из крупных портов. Она все больше укреплялась в мысли, что Филипп Рэмси, пожалуй, может оказаться куда опаснее Марка-Давида Лемура.

По крайней мере, с Лемуром чувства ее не были такими противоречивыми — она ненавидела мерзавца всеми фибрами души. Что же касается Филиппа Рэмси, то к нему она испытывала очень, очень странные чувства. А в ее жизни, черт побери, не было сейчас места для неопределенности!

Джульетта твердо решила, что непременно убежит, как только представится шанс. И хорошо бы он представился прежде, чем она вынуждена будет признаться себе, что больше всего на свете ей хочется остаться…

Фелан никогда не встречал таких женщин, как она. Не то чтобы ему вообще не приходилось водить знакомство с женщинами, разгуливающими в мужском платье, — Фелан многое повидал в своих путешествиях, и удивить его было не так-то просто. И все же никто из его экстравагантных знакомых не мог сравниться с этой девушкой, называвшей себя Джулиан Смит.

Во-первых, глаза. Это не были циничные глаза умудренной жизнью профессиональной соблазнительницы вроде Сариты. Не напоминали они также глаза с поволокой юных светских кокеток, проходивших перед Феланом парадом всякий раз, когда он оседал на одном месте на достаточно долгий срок. В этих случаях он тут же становился добычей благовоспитанных леди, мечтающих выдать замуж своих дочерей, и с трудом уносил ноги. Но это вовсе не был холодный, лишенный интереса взгляд женщин, в жизни которых уже был мужчина, владевший всеми их помыслами, и которым просто не было до Фелана никакого дела. Глаза «юного Джулиана» были живыми — в них постоянно светились то радость, то боль, то враждебная настороженность, то испуг, то дерзость. Девушка наблюдала за ним, когда думала, что он этого не замечает, и тогда Фелан мог разглядеть во взгляде ее больших карих глаз откровенное любопытство и здоровый страх перед неизвестностью.

Сейчас девушка с удовольствием поглощала содержимое корзинки, собранной им в дорогу Дульси, и Фелан мог беспрепятственно рассматривать ее лицо. Ему редко доводилось видеть, чтобы женщина ела так много, а, если верить Ханнигану, прошлым вечером аппетит у нее был ничуть не меньше. Фелан лениво задал себе вопрос, не беременна ли она, и подумал, что это объяснило бы многое. Она вполне могла быть дочерью какого-нибудь зажиточного буржуа, соблазненной и покинутой негодяем-любовником и выкинутой из дома строгим папашей. Или она убежала сама, прежде чем был раскрыт ее позор…

Но что-то подсказывало Фелану, что это не так. В ее пытливом взгляде была какая-то внутренняя чистота. Несмотря на весьма необычные обстоятельства, в которых находилась девушка в данный момент, Фелан был практически уверен, что она невинна. Может быть, не в том смысле, в котором называют невинными юных девиц из приличных семейств, — девушка, которая была лично знакома с легендарной Саритой, наверняка знала о радостях плоти много больше, чем доводилось узнать английским леди за всю жизнь. Но Фелана совершенно не интересовало, удалось ли юной беглянке до сих пор сохранить свою девственность. Он всегда считал ценность девственности сильно преувеличенной, полагая ее скорее досадным препятствием, которое следовало устранить как можно быстрее. Но он был абсолютно уверен в том, что чувства этой девушки оставались непорочными. Никто и ничто не сумело этого изменить, и в этом плане она была абсолютно невинна — куда более невинна, чем обожаемая Вэлом Софи. Непорочность «Джулиана Смита» была гораздо глубже, чем девственность тела. В ней было что-то детское, что она тщательно пыталась скрыть, но это плохо ей удавалось. Что же, черт побери, заставило ее прибегнуть к этому смехотворному маскараду? И что заставило думать, что ее не разоблачат?..

— Уф, жарко, — хрипловатым голосом произнесла девушка, откидывая с шеи каштановые кудряшки.

Фелан отвернулся и стал смотреть на море. Никогда еще не приводила его в такое возбуждение стройная девичья шея. Но, черт возьми, рядом с этой девушкой с ним многое происходило впервые!