Лорейн Стэнтон - Страх разоблачения

До сих пор Элизабет молча слушала, крепко сжав губы. Теперь она вмешалась:

— Ты думаешь, это разумно, Роберт? Компания Де Коста очень влиятельна.

Вскочив на ноги, Роберт начал расхаживать по комнате, глубоко и прерывисто дыша.

— И что мне прикажете делать? Позволить моей дочери сбежать с неотесанной деревенщиной?

— Нет, разумеется, нет! Но надо попытаться от него отделаться как можно тактичнее.

— Что значит «отделаться»? — закричала Гасси, взбешенная тем, что они обсуждают ее будущее, даже не удосужившись с ней посоветоваться. — Вы забыли, что я его люблю, или это не имеет значения?

Успокойся, Огаста, — сказала Элизабет. — Я уверена, что у тебя глубокие чувства к этому человеку, но мы не можем позволить тебе совершить ошибку и разрушить свою жизнь. Для женщины очень важен удачный брак. Тут не место романтическим фантазиям. Гасси готова была разрыдаться.

— Пожалуйста, дайте ему шанс! Познакомьтесь с ним как следует, узнайте его…

Элизабет покачала головой:

— В этом нет смысла, дорогая. Мы, конечно, примем его, раз уж пригласили, но ты не должна больше встречаться с ним.

— Но я…

— Ты слышала, что сказала мать? Больше не о чем говорить!

Гасси казалось, что ей нанесли смертельную рану. Она молча повернулась и побрела в свою комнату. Никогда еще ей не было так больно.

Обед подали в столовой. Это был еще один шанс для Элизабет сверкнуть своим фарфором и хрусталем. В центре стола стояли свежие орхидеи, французское шампанское было из самых дорогих. Но на сей раз весь этот шикарный антураж потребовался лишь для того, чтобы унизить гостя.

— Я слышал, ваша компания прилагает довольно серьезные усилия, чтобы добиться одобрения нового закона о торговле с зарубежными странами, — заметил Роберт, когда все уселись за стол.

— Да, у нас есть человек, который лоббирует наши интересы. Но я бы не назвал это серьезными усилиями. — Тони улыбнулся, но его темные глаза смотрели настороженно. — Ведь в наше время лоббисты стали образом жизни.

— До тех пор; пока они не переступают закон.

— Надеюсь, вы не хотите сказать, что моя компания занимается чем-то противозаконным?

Роберт пожал плечами:

— Есть четкая граница между предложением и принуждением. Ваши люди не всегда играют по правилам.

Тони откинулся на стуле и долго молчал с непроницаемым выражением лица.

— Надеюсь, вы не имели в виду то, что мне послышалось, сенатор, — сказал он наконец после неловкой паузы.

Раскрасневшийся Роберт вытер рот салфеткой и отбросил ее в сторону.

— Да будет вам, Де Коста! Прекрасно вы понимаете, о чем я говорю. Вы, иностранцы, силой втираетесь туда, где вы вовсе не нужны. Эта страна принадлежит добропорядочным американцам, а не банде мошенников!

Гасси вздрогнула, как будто ее ударили. Она хотела что-то сказать, но тут вмешалась Элизабет, пытаясь смягчить обстановку:

— Здесь определенно не место спорить о политике. Огаста, почему бы тебе не показать мистеру Де Коста наши теплицы? А я пока позабочусь о кофе?

Тони встал, поклонился и протянул руку Элизабет:

— В этом нет необходимости, миссис Тремейн. Я уже ухожу. Как ясно дал мне понять ваш супруг, я здесь нежеланный гость.

Его сдержанность окончательно выбила Элизабет из колеи. Она схватила его руку, в глазах ее металась паника.

— Вам совсем не обязательно уходить!

— Боюсь, что обязательно. Я тебе позвоню, Гасси. Он улыбнулся и с достоинством вышел из комнаты. Гасси провела остаток дня в своей комнате. Стоило ей закрыть глаза, как она ощущала внутри огромную пустоту, как будто в ее жизни не стало чего-то самого главного. Всего за несколько минут все ее мечты превратились в пепел. Она одновременно потеряла и Тони, и детскую иллюзию, что ее родители никогда намеренно не сделают ей больно.

Сейчас она могла думать только о Тони; эта мысль терзала и жгла ее, пока не превратилась в непреодолимое стремление. В конце концов она поспешно оделась и тихонько выскользнула из дома.

Пока Гасси гнала машину по темным улицам Джорджтауна, ее руки, лежащие на руле, тряслись.

Ночь выдалась холодной и темной, и она испытывала жуткое одиночество. Глядя на огни в окнах домов, мимо которых она проезжала, Гасси представляла себе семьи, собравшиеся у горящих каминов в этот воскресный вечер, радуясь возможности побыть вместе. Она же могла лишь прижать нос к стеклу и позавидовать…

Когда она подъехала к дому Тони, тупая боль в груди усилилась. Гасси нетерпеливо дождалась лифта и, поднявшись на верхний этаж, принялась стучать в дверь. Он открыл почти сразу, как будто ждал ее, и она упала в его объятия.