Лорейн Стэнтон - Страх разоблачения

Гасси пожала плечами:

— Я должна чувствовать себя польщенной?

— Ничего подобного. Я просто пытаюсь вам объяснить, что я не Ромео из бара. Я слишком хорошо отношусь к женщинам, чтобы смотреть, как их здесь унижают.

Гасси почему-то поверила ему, и ее враждебность сразу растаяла.

— И вправду унижают. Именно поэтому мне и захотелось уйти.

— Сейчас вы чувствуете себя комфортнее? Она кивнула и улыбнулась.

— Достаточно комфортно, чтобы назвать мне свое имя?

— Огаста Тремейн. Но чаще меня зовут Гасси.

— Гасси? Мне нравится. А я — Тони Де Коста.

Ее интриговал его акцент — незначительный, но придающий особую музыкальность голосу.

— Откуда вы?

— Я родился в Италии, но провел все детство, путешествуя между Венецией и Нью-Йорком.

— Почему?

— У моего отца обширные деловые связи в этой стране. И он очень рано начал брать меня с собой.

Гасси попыталась представить, чем может заниматься в Нью-Йорке его отец, и сама устыдилась своих мыслей.

— Не хотите потанцевать? — Он встал и протянул руку.

— С удовольствием.

На танцевальной площадке было полутемно, Тони прижал ее к себе, и Гасси вдруг снова стало не по себе. Тони Де Коста — не какой-нибудь прыщавый парнишка из колледжа, который удовольствуется часом обжимания в машине. Он взрослый мужчина, который вполне может предположить, что ее интересуют сексуальные отношения. Эта мысль ужаснула и одновременно возбудила ее.

Казалось, они танцевали несколько часов. Тони время от времени шептал ей что-то на ухо, но по большей части они молчали, и Гасси целиком отдалась во власть завораживающего, необыкновенно эротического ритма. Никогда еще она так явственно не ощущала себя женщиной; ей казалось, что она внутренне расцветает. В конце концов Гасси поймала себя на том, что дышит тяжело и прерывисто, и решила, что ей необходимо поскорее избавиться от Тони Де Коста, пока она не совершила ничего непоправимого.

— Мне пора идти, — сказала она резко, когда кончился очередной танец.

— Поужинайте со мной.

— Нет, спасибо. Меня ждут родители.

— Тогда завтра.

— Не знаю. Может быть.

— Я буду ждать вас «У Антонио».

Гасси понимала, что не должна соглашаться. Ее родители придут в ужас, если узнают, что она встречается с человеком, которого они относят к категории иммигрантов, хуже того — с итальянцем, у которого могут быть весьма сомнительные связи. Но, несмотря на все эти соображения, ей очень хотелось с ним поужинать.

— Хорошо. Когда?

— В семь.

Она высвободилась из его объятий и слабо улыбнулась.

— Тогда увидимся.

Направляясь к дверям, Гасси чувствовала его взгляд, следящий за ней, и снова напомнила себе, что родители сочтут Тони Де Коста совершенно неподходящей кандидатурой.

Прошел месяц. Гасси почти каждый вечер встречалась с Тони Де Коста — они ужинали в роскошных ресторанах, а потом танцевали до утра в каком-нибудь из привилегированных клубов Джорджтауна. Их поцелуи становились все более страстными, Гасси с ужасом чувствовала, что изнывает от желания, но каждый вечер она отказывала себе и возвращалась в свою одинокую спальню. Там она часами лежала без сна, перебирая в голове причины, по которым они не могут быть вместе. Прежде всего родители. Они и представления не имели, что она встречается с Тони, и ее беспокоило, насколько легко и свободно она научилась их обманывать. Для объяснения своих поздних возвращений Гасси изобрела студента юридического факультета, но ей было ясно, что долго врать не удастся. Рано или поздно Элизабет потребует, чтобы она познакомила его с ними: должны же они решить, подходит ли он для их дочери. И тогда Гасси придется признаться, что она их обманывала, или познакомить их с Тони. Но даже от одной мысли, какому гневному неодобрению они ее подвергнут, ей становилось тошно.

Странно, но те самые черты, которые казались ей в Тони такими привлекательными, она одновременно видела глазами родителей и сознавала, что они — следствие его «чужого» и, вероятно, «низкого» происхождения. Гасси знала, например, что смуглый цвет его кожи немедленно вызовет подозрения у родителей, но сама она была им очарована, и эта страстная влюбленность была куда сильнее простого сексуального влечения. Впервые в жизни она начала осторожно называть любовью те чувства, которые были готовы поглотить ее. Она часами искала какого-нибудь компромисса, временного решения, которое удовлетворило бы родителей и позволило бы ей продолжать встречаться с Тони…