Михаил Рыбка - Пус Мидун (СИ)

Боясь сломать это тонкое чувство, кот перевел взгляд на окровавленную голову обезьяны и понял, что хочет еще. Он хочет радоваться возможности разрушить что-то, сделать что-то непоправимое. Такое поначалу непонятное ощущение стало приобретать четкую форму, указывая на то, что действительно нужно сейчас сделать, к чему он стремился последнее время, а может, и всю жизнь. В эту секунду он осознал, что Синеванова больше не жилец, и теперь очень явно осознал свою причастность к этому. Но на этот раз такая мысль не казалась дикой, не шла вразрез с его пониманием и восприятием мира. Она стала ему роднее всего на свете, такой естественной и простой, что об этом захотелось кричать на каждом углу. Внутри лопнула тонкая, как леска, нить, которая все это время удерживала его сознание от понимания своей истинной натуры. Все, что плохого или хорошего сделал он доселе, были подготовкой, долгой репетицией того поступка, который он хотел совершить сейчас намеренно.

— В пустыне пошел дождь… ‒ прошептал кот, сверкнув глазами, глядя на обезьяну.

Синеванова уже было решила, что Пус передумал ее убивать, и приободрилась. Но, увидев его взгляд, прижалась к полу еще ниже. Теперь ей, как никогда в жизни, захотелось слиться с поверхностью. Она вдруг представила себя водой, разлившейся вокруг кровати и стекающей в щели в полу, и, смеясь, впитывающейся в землю. Но она не исчезла никуда, а только с ужасом смотрела, как Мидун медленно поднялся на лапы и, смакуя каждое движение, сделал к ней несколько шагов. Он ухмылялся, а глаза, казалось, затмила пелена, потому что его взгляд не был сфокусирован.

Вот их разделяет всего один шаг, и Пус, закатив глаза, втянул носом воздух у ее головы и лизнул запекшуюся возле уха кровь. Вдруг он мяукнул, резко схватил ее за лапу, развернул и швырнул на пол. Синеванова услыхала неприятный хруст и не сразу осознала, что это ломается ее плечевой сустав. Не успев понять, что к чему, она увидела свою конечность, отлетевшую в другой конец комнаты. На ее шее оказалась лапа Мидуна, крепко прижимая тело макаки к полу. И только теперь к ней пришло настоящее осознание всего ужаса, который с ней произойдет. Верить в это мозг отказывался, а глаза, бешено вращаясь, искали хоть что-нибудь, что могло бы ее спасти. Дикая боль пронзила острым кинжалом ее затылок, парализовав волю. Она только безмолвно наблюдала, как в стороны разлетаются куски ее кожи и мяса, да оглохла от стоявшего в ушах свиста. Ее легкие вырывали из воздуха лишь обрывки кислорода, судорожное дыхание потихоньку замирало. Очень скоро она захотела спать.

Час спустя Пус подкрался околичными путями к пещере енота Чумазого и заглянул в нее. В золе виднелось несколько тлеющих угольков, значит, енот на месте. Кот, едва касаясь земли, прошмыгнул внутрь и прислушался. Все было спокойно, лишь время от времени ветер доносил гулкий стук калиток со стороны поселка. Чумазый сопел в своих тряпках, в пещере пахло сухими травами и рыбой. Наконец, Мидун смог ощутить себя в безопасности и быстро растолкал друга, прерывая его сон.

— Что еще? – енот поднял сонную морду и зевнул. – О! Пришел-таки! Где же тебя носит все время?

Пус отмахнулся, но, поскольку енот плохо видел в темноте, пошел разжигать керосинку. Несмелый огонек трепетно задрожал, возвращенный к жизни раздутым угольком. Вскоре пещера снова осветилась тусклым светом. Кот поставил керосинку рядом с сонным енотом и попросил:

— Мне твой отвар нужен. Который запахи отбивает. Прямо сейчас.

— На кой он тебе среди ночи-то?

— Надо, Чумазый, надо.

Енот увидел, что шерсть кота слиплась, будто он только что принимал ванну.

— А ты чего мокрый? Купался что ли?

— Помылся я. В поселке воды набрал и помылся. Смыть надо было с себя… Ну, давай, Чумазый, просыпайся.

Енот поднялся и проследовал к своим кладовым.

— А Кабанов к тебе не наведывался? – вслед ему бросил Мидун.

— Нет, не приходил. Я отваром полил всю дорожку к пещере, они запахов не почувствуют.

Пус облегченно вздохнул.

— Чтобы я без тебя делал-то…

— А что... Сидел бы в яме давно. Поставь вон котелок на огонь, ‒ енот принес свои травы и принялся колдовать над установленным котлом. – А еды нет какой-нибудь?

И только теперь кот вспомнил что, вопреки обещанию, не принес другу рыбы. Мешок, скорее всего, остался у Барки в доме возле чанов с кислым молоком. Или в доме у Синевановой.

— Я… мешок-то… потерял.

Енот вздохнул и молча продолжил варить отвар. Через некоторое время кипящий котелок был поставлен перед дремлющим котом.