Алексей Большаков: Дети маркиза де Сада

Кобра кивнула и добавила:

— Кое-где в камерах и телевизоры с холодильниками есть. И нам со временем поставят! Мы бабы тут нормальные, беспредела не творим! А будешь рыпаться, посадят в пресс-хату, или кинут в камеру к мужикам. Я, конечно, люблю секс, но сразу тридцать голодных мужчин и для меня много!

Альбина поежилась, представив как на нее бросается орава голодных, давно не знавших женского тела мужчин. Страшновато это. Нет с женщинами определенно лучше. Может даже у нее такая натура, что на девичьи прикосновения тело сразу же отдалось. А отдаться в борделе? Она хоть и не часто трахалась все же не девственница.

Девушка не удержалась от вопроса:

— А долго ли тут сидеть?

Кобра пожала плечами и ответила:

— Я тут уже два с половиной года, а суда еще не было. Так что на этом может ответить только Господь Бог. Хотя чем дольше в СИЗО, тем меньше на зоне!

Рыжая заметила:

— По 105 если признают в состоянии аффекта, можешь получить года четыре.

Правда плохо, что ты убила двоих — это отягчающее обстоятельство.

Кобра, прикончив свою отнюдь не маленькую порцию, заметила:

— Но суд и статья в этом городе условное понятие! Могут за одну таблетку держать лет десять и серийного убийцу отпустить. Но ты не думай лучше о сроке, а просто живи…

Рыжая попросила:

— Расскажи какой-нибудь анекдот!

Альвина брякнула первое пришедшее ей на ум:

— Идет чукча по паровозной станции и стучит головой в вагоны. Чукчу спрашивают: «ты что делаешь?». А чукча мягкий вагон ищет!

Эдуард, оставшись в своей палатке, попытался систематизировать увиденное. Шамай явно чем-то обеспокоен. Может он вовсе не сумасшедший, а человек проворачивающий темные дела? Представить Шамая в такой роли достаточно легко, а на рыцаря-джедая он похож менее всего.

Эдуард еще долго ворочался, в голову лезли всякие посторонние мысли. И наконец, его сморил тревожный сон.

Опять явилась в видении Герда. Девочку сделали служанкой знатного принца. Она стала фрейлиной, её разодели в шелка и бархат. Повторилась история по Андерсену, только чуть-чуть в ином варианте. Герда в первый же день сильно натерла в новых сапожках ножки, и поняла, что богатство не только сладость. А в шелках жарковато в итальянское лето. А самые изысканные яства, не столь хороши, когда у тебя полных желудок.

Кроме того Герде, пришлось учиться иностранным языкам, хорошим манерам, разного рода этикетам и наукам. А это вовсе не так интересно чем вести жизнь бродяжки.

Герда старалась привыкнуть, долго мучилась. Вот прошел год. И уже казалось, что она втянулась в этот изнурительный, ритм жизни фрейлины.

Но в зеркале, перед которым она исполняла церемонию, вдруг появился её названный братец Кай. Мальчик совсем не вырос, и не изменился за долгие годы разлуки, только стал слишком уж бледным с нездоровой синевой. В замке Снежной Королевы он словно заморозился, и все еще пытался сложить из льдинок слово: «Вечность».

Но, похоже, это ему не удавалось. А какого, это долгие годы сидеть в ледяном замке, даже если ты не чувствуешь холода?

Герда ощутила, что её названный братец глубоко несчастен. Вокруг только льды и белые медведи, ты перебираешь сверкающие как алмазы льдинки. Даже с учетом, что сердце названого братца заледенело, все равно понятно, что он глубоко несчастен.

Герда вскрикнула, и решилась бежать. Она пошла в свою комнату. Честно оставила сапожки, дорогое платье и тонкое нижнее белье. Одела, свое прежнее, превратившее в лохмотья, но бережно хранимое платье. Она стало тесным, и оголило ножки выше колен. Девочка выросла, и ей на вид лет тринадцать, а на деле на десять лет больше. Сколько времени прошло с момента, как она отправилась искать своего названного брата? Уже лет тринадцать, если не больше.

Девочка поцеловала распятие и так босоножкой отправилась на поиски своего названного братца. По крайне мере она теперь знала, что он далеко на севере. По пути её встретила стража. Увидев Герду босую и в лохмотьях они удивились:

— Это ты фрейлина? Что за вид у тебя?

Герда соврала:

— Я прогневала своего принца, и он велел мне идти на все четыре стороны, в тех же лохмотьях что и пошла на служение.

Стражник жалостливо заметил:

— Ты себе все ноги собьешь, дам как я тебе хоть пару башмаков. Моя дочка выросла из них, а тебе они как раз будут в пору!

Герда скромно ответила:

— Я этого не заслужила… Оставьте себе или продайте!

Бородач покачал головой: