Джек Кетчам - Девушка напротив

Дом был погружен во мрак.

Я ступил на крыльцо и остановился, прислушиваясь. Ночь была тихой и ясной под светом убывающей луны.

Дом Чандлеров, казалось, дышал на меня, скрипел, словно кости спящей старухи.

Это пугало.

На мгновение мне захотелось забыть обо всем, вернуться домой, лечь в постель и натянуть одеяло. Очутиться в совсем другом городе. Весь этот вечер я фантазировал, как мать или отец объявят: «Ну, Дэвид, не знаю, как тебе сказать, но мы переезжаем».

Держи карман шире.

Я представлял, как меня поймают здесь, на ступеньках. Внезапно загорится свет и выскочит Рут с ружьем, нацеленным прямо на меня. Сомневаюсь, что у них было ружье. Все равно. Видение прокручивалось снова и снова, как заезженная пластинка.

Ты с ума сошел , без конца думал я.

Но я обещал.

Как бы мне ни было страшно, сегодня стало еще страшнее. Глядя на Рут, я, наконец, осознал все до конца. Ясно и безошибочно я осознал, что Мэг умирает.

Не знаю, сколько я простоял так на крыльце.

Достаточно долго, чтобы услышать, как шуршат по стенам дома цветы гибискуса на ветру, как квакают на реке лягушки и стрекочут в лесу сверчки. Достаточно долго, чтобы глаза привыкли к темноте, и чтобы привычные звуки сверчков и лягушек, переговаривающихся меж собой в ночи, успокоили меня. И спустя какое-то время нестерпимый ужас отступил, сменившись волнением — волнением от того, что я наконец делаю хоть что-то ради Мэг и себя, нечто такое, чего никто из моих знакомых никогда не делал. Так я смог думать об этом. О том, что я сейчас делаю. Теперь я мог представить все это игрой. Я вламываюсь ночью в дом. Все спят. Вот и все. Там никто не угрожает мне. Нет Рут. Нет Чандлеров. Просто люди. А я — вор. Тихий, словно кошка. Хладнокровный, осторожный и незаметный. Меня никто не поймает. Ни сегодня, ни вообще.

Я открыл внешнюю дверь.

Она тихонько всхлипнула.

С внутренней дверью пришлось повозиться. Она разбухла от влаги. Я повернул ручку и толкнул дверь. Медленно, аккуратно.

Дверь заскрипела.

Толкнул сильней, вцепившись в ручку, чтобы дверь не хлопнула, когда откроется.

Дверь заскрипела громче.

Я не сомневался, что это слышали все. Весь дом.

Если придется, я еще смогу унести ноги. Эта мысль грела.

Неожиданно дверь распахнулась. Шуму было даже меньше, чем от внешней.

Я прислушался.

Шагнул внутрь.

Зажег фонарик. По всей лестнице были разбросаны тряпки, швабры, щетки и ведра — хлам, который Рут использовала для уборки, вместе с банками с гвоздями, краской и растворителем. К счастью, все это, по большей части, расположилось на одной стороне — напротив стены. Я знал, что там, у стены, лестница была крепче и меньше скрипела.

Если бы я хотел спалиться, лучше места и не выберешь. Я осторожно ступил на лестницу.

На каждой ступеньке я замирал и прислушивался. Я выдерживал неравные паузы между шагами, чтобы в них не звучало ритма.

Ни одна ступенька не упускала возможности подать голос.

Казалось, минула целая вечность.

Наконец я очутился внизу. К тому времени сердце готово было взорваться. Невероятно, но меня не услышали.

Я двинулся к двери убежища.

В подвале пахло сыростью, плесенью и выстиранным бельем — и еще чем-то, будто кислое молоко разлили.

Я откручивал болт так тихо и спокойно, как только мог. Раздался скрежет металла.

Открыл дверь и вошел.

Только после этого, думаю, я вспомнил, что же я тут делаю.

Мэг сидела в углу на своем воздушном матрасе, прислонившись к стене, и ждала. В тонком лучике света я видел, как она напугана. И как ужасно провела день.

На ней была только тонкая измятая рубашка. Ноги были голые.

Уилли таки отделал их ножом.

На бедрах и икрах перекрещивались множество царапин и порезов. Они доходили почти до самых лодыжек.

Рубашка тоже была в крови. В основном кровь засохла — но не везде. Местами она все еще сочилась.

Мэг встала. Пошла мне навстречу, и я заметил свежий синяк у нее на виске.

Несмотря на это, вид у нее был уверенный и решительный.

Она хотела что-то сказать, но я приложил палец к губам.

— Я оставлю болт и заднюю дверь открытыми, — прошептал я. — Они подумают, что просто забыли. Дай мне где-то полчаса. Иди по лестнице со стороны стенки и старайся не бежать. Донни быстро бегает. Поймает. Вот.

Я достал из кармана деньги и протянул ей. Она взглянула и покачала головой.

— Лучше не надо, — прошептала она. — Если что-то пойдет не так, и они найдут это у меня, то поймут, что здесь кто-то был. И больше шанса не будет. Оставь их для меня… — Она на мгновение задумалась. — Оставь на Большой Скале. Положи на них камень. Я найду, не волнуйся.