Дмитрий Иванов - Второй Грех

— Чарли, скажи им, чтобы они там заткнулись. — вышел из себя судья, а затем стал снова перебирать толстые огромные горы бумаг.

— Его дело? — спросил один из помощников судьи.

— Да! Не могу поверить, что мы от него избавимся. Этот придурок тут не одному десятку людей надоел, как заключенным, так и нам — начальству. И он гордо похлопал себя по груди.

— Ну а куда его теперь везут?

— Его переводят в Прайстон.

— Прайстон?! — воскликнул помощник с такой интонацией, как будто это его туда везли.

— Да именно туда.

— Но это же Прайстон? — опять повторил помощник, — вот черт, там-то он получит.

— Там ему, гандону, самое место.

— Господин судья, его ведут.

— Хорошо.

Судья мгновенно собрал все бумаги, накопленные за три года пребывания Питера здесь, и сложил их в одну стопку. Затем встал и дал знак четырем своим помощникам, чтобы те тоже встали. Сначала зашел один охранник, затем завели Питера, а за ним ещё троих охранников. Питер был закован двумя наручниками на руках и двумя на ногах. Он с трудом прошел четыре ряда деревянных скамеек, стоящих в зале, зашел в камеру, сел на металлическую скамейку и опустил на колени голову. Он был в грязной оборванной синей рубашке и обрезанных до колен спортивных полудрявых штанах. Голова у него была как ни странно не лысая, а волосы достигали около семи миллиметров в длину.

— Господин Грэйс, встаньте! — укоризненно сказал судья, словно говоря это ребенку, который случайно что-то испортил.

Тут к Питеру подлетел суровый охранник и резко дернул Питера за рубашку, которая и без того вся трещала от старости.

— Ну-ка встань, тварь, тебе сказали.

Питер от резкого вздергивания поднялся вверх, не открывая глаз, пошатался на слабых ногах около пяти секунд и снова бухнулся на скамейку.

— Я тебе сказал… — хотел опять заорать охранник, но судья его остановил.

— Тише, тише. Не стоит из-за этого такой крик разводить, ты же видишь он в ауте. Лучше давай быстрее начинать.

На самом деле Питер притворялся, зная, что завтра его поведут на суд, он предусмотрительно не стал выпивать капсулу, с помощью которой действуют уколы, которые ему колют в жутких количествах. Некоторым будет интересно, а почему тогда он всегда их выпивал? Потому что если сделают укол, а капсулу не выпить, начинается одно-потоковая реакция, мозг отключается, и начинаются галлюцинации, после которых всё тело пронзает сильная боль, особенно если учесть, что Питеру снотворное колют в дозах, в три раза превышающих норму. Положив голову на колени, он, приподняв локти, просматривал зал и сразу увидел странную вещь, один из охранников частенько что-то шепчет по рации и он сразу понял — осведомитель.

— Подследственному Питеру Грэйсу, 1963 года рождения, находящегося в данной окружной тюрьме штата Калифорния с февраля 1984 года, дальнейшее пребывание отказано по причине неуважения персонала и несоответствующему поведению, засим просим перевода в тюрьму Прайстон. Вам всё понятно, мистер Грэйс? — с широкой улыбкой спросил судья, посмотрев на Питера. Тот даже не шелохнулся.

— Черт, что вы вкололи этому подонку? — спросил судья, — ладно, ладно, можете не отвечать, — замахал руками он.

Охранники зашли в зарешеченную камеру. Один взял его за шиворот, тот, что показался Питеру осведомителем хотел взять его за цепочку на наручниках, но тот убрал руки, медленно поднял голову: «Думаете я не слышал ту чушь, что вы несли? Зря вы мне не втолкнули эту капсулу в глотку, тогда бы ваши нервы были в порядке, вы разве не знаете, что мистеру Грэйсу никогда нельзя доверять?»

— Заткнись, — проскрипел осведомитель.

Питер снова убрал руки от чужих рук, пытавшихся взять его за руки, затем он резко дернул головой. Охранник, державший его сзади от неожиданности выпустил его, а Питер, накинув цепь наручников на шею охранника — осведомителя стал его душить, шевеля ими, как бы пиля горло. Тот беспомощно храпел. Примерно ожидая нечто подобное, охранники схватили пистолет — шприц и нажали на «курок» игла резко вонзилась в руку Питера, но он не расслаблял руки. Затем ещё один щелчок, ещё и ещё. После шести кубиков он медленно стал падать и затих, они воткнули ему в рот зеленую капсулу и медленно потащили обратно в камеру.

— Что ж я этого и ожидал, — сказал судья, затем махнул пальцем одному из помощников, — Чарли, останься.

— Да.

— Когда прибывает поезд?

— Сегодня через, — он посмотрел на часы, — пять часов.

— Хорошо, можешь идти.