Дмитрий Иванов - Второй Грех

Солнце светило прямо в лицо, он шел навстречу свободе, зная, что через 100 километров будет Аризона и его уже никто не остановит.

Всё, самый матерый насильник города ушел прочь, Зло Пошло На Кровавую Прогулку! И Его Уже Никто Не Остановит!

С 1984 года Питера Грэйса никто в Калифорнии не видел. Про это мы расскажем чуть позже. Питер окончательно прославился самым кровавым насильником XX века. Устроив кровавую баню в том же 1984 году, его отправили в Калифорнийскую тюрьму строгого режима, где он содержится и по сей день. В ту ночь 20 сентября 1984 года умерло 16 человек, расчленённые тела ещё троих пришлось идентифицировать по различным признакам. Он так никогда и не раскаялся в содеянном, а когда его спрашивали про это, он приходил в неистовую ярость, и всё кричал, что им надо было все органы на молекулы разрезать, что он практически и сделал с одним из ТЕХ ТРЕХ несчастных.

Сейчас 13 мая, его вели к начальнику тюрьмы в двух наручниках на руках и двух на ногах. Похоже он хотел сказать ему что-то важное. Потому что его водили к начальнику тюрьмы только один раз за три года его пребывания здесь. Эх! Если бы не Эта Новость, то может быть и не произошло бы того, о чем даже много лет спустя с ужасом говорили.

«Чарльз Теодор Ньюсом» «Алан А. Томсон».

«Упокойся с миром» «Упокойся с миром».

23.01.1963 — 24.03.1980. 7.05.1963 — 24.03.1980.

На всём кладбище эти две могилы обходили стороной всегда, как впрочем и семь и много лет спустя. Здесь был только маленький пригорок, и небрежно вбитая деревяшка с приклеенным клочком бумаги, но котором написаны вышеописанные фразы. А на этих дощечках десятки надписей, вырисованных граффити — баллончиком.

«Преисподняя с тобой».

«Гори в аду!»

«Сдохни, Чарли!»

и тому подобное.

Сейчас перед ними стоял человек в капюшоне (шел дождь), который злобно (как и все, впрочем) смотрел на эти могилы.

— Проклятье, ещё двое осталось, не добил я их тогда!

Он стиснул зубы.

— Один исчез, один в тюряге. Впрочем не всё потеряно!

Он как бы разговаривал с самим собой.

— Почему именно сейчас? А потому что этот сучонок Грэйс скоро переходит в какую-то другую тюрягу, можно попытаться и там. Хотя надежды почти нет! И всё-таки я не глуп!

Он даже улыбнулся.

— Как ловко я им тогда подставил не того!

Он пробежался по памяти.

Когда он выпрыгнул из дома Алана, то прыгнул во двор, затем перемахнул через забор и увидел парня его возраста, ходящего взад — вперед.

— Хочешь заработать тысячу баксов.

Парень недоуменно посмотрел.

— Ну да, а что?

— А слышишь, полиция? Это так, небольшой спектакль. Значит так, переодеваешься в мою одежду, и бежишь от них, увидишь шоссе, беги через него! Как можно быстрее! На другом конце мой напарник уже тебя будет ждать, ты там же получишь свои деньги.

Парень не колеблясь согласился, за такие — то деньги! Он выскочил на дорогу и начал бежать, пытаясь как можно скорее пересечь шоссе.

Настоящий убийца наслажденно улыбнулся.

— Наверняка этого придурка собьёт первый же грузовик. И поделом ему!

А сам он побежал в противоположную сторону, прошел три квартала, и, не опасаясь полиции зашел в госпиталь и попросил залечить плечо, якобы он проткнул его, когда бежал по саду с сыном и проткнул его каким-то штырем.

Питер лежал в отдельной камере для людей «буйно» реагирующих на здешнюю обстановку. Попросту говоря — изолятор. Изолятор был как ни странно огромным. Почти вдвое больше обычных камер. Отличало лишь то, что здесь не было ни окон, ни зарешеченного потолка. А просто одна огромная дверь, толщиной в 12 см, на ней находилось 6 запоров и замков. В помещении был полумрак, лишь одна крохотная лампочка горела под потолком. С потолка капала невесть откуда взявшаяся вода, на полу была лужа. Хоть здесь и был один широкий сток для воды, она уходила всё равно не вся. Питер лежал в двух наручниках на руках и двух на ногах. Лежал животом вниз и неуклюже вертелся по полу и напевал какую-то чушь.

Недавно он избил двоих сокамерников и троих охранников и попытался сбежать. Но его поймал первый же наряд, и отправили обратно в камеру. Но не успели они и выйти, как он снова начал избивать этих же двоих. Вообще, за три года его пребывания здесь, он стал самым буйным заключенным за всю историю этой тюрьмы. В среднем, раз в неделю он попадал в этот изолятор, который отчасти стал для него домом.