Джойс Оутс - Зомби

Мама обнимает меня и встает на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку. Кости у нее сухие, словно палки, которые я мог бы разломать голыми руками, так что я стою очень прямо и неподвижно, задержав дыхание, чтобы не чувствовать ее запах. Какой это запах, я не знаю и не представляю. Когда-то мама была толстой женщиной с большой мягкой грудью, будто шары, полные теплой жидкости, если я все правильно помню. Доктор Е_ говорит, что у всех людей в воспоминаниях матери запечатлеваются большими, потому что мы были совсем маленькими и кормились грудью. Доктор Е_ говорит, что бывает ХОРОШАЯ ГРУДЬ и ПЛОХАЯ ГРУДЬ. Бывает ХОРОШАЯ МАТЬ и ПЛОХАЯ МАТЬ. «Квентин, ты знаешь, что мы тебя любим», — говорит мама, как запись при нажатии на кнопку. «Теперь все будет хорошо».

Я говорю: «Точно, мам».

Я говорю: «Я буду стараться для этого изо всех сил, мам».

В последние десять месяцев или около того я выезжал в Дейл-Спрингз и отвозил маму с бабушкой в церковь, а теперь иногда пропускаю воскресные службы, но намерен вскоре вернуться к расписанию. Мама говорит: «Теперь все будет хорошо. С Божьей помощью». И бабушка говорит: «Теперь все будет хорошо. С Божьей помощью. Аминь».

НЕ СЧИТАЯ: старых снов, которые вернулись ко мне в новой кровати в этом самом доме, куда я так часто ездил в детстве, когда мы с Джуни были любимыми внуками бабушки с дедушкой. Они никогда не знали К_ П_, но говорили, что любят его. Теперь, когда я перестал пить таблетки, я просыпаюсь из-за этих старых снов со СТОЯКОМ размером с РАКЕТУ и кончаю обжигающим взрывом, СЛОВНО ХВОСТ КОМЕТЫ. Моя сперма густая, комковатая и липко-горячая, я вытираю ее о простыни, о занавески, о картонную коробку от пиццы и салфетки из «У Энзио», одну из таких я сложил в дюймовый квадратик и подложил Акилу в кровать (которая была совсем не так аккуратно заправлена, вопреки ожиданиям), в один прекрасный день, когда дом пустовал.

Просыпаюсь в своей кровати управляющего в дальней квартире на первом этаже дома номер 118 по Норд-Черч и со стонами содрогаюсь, когда ОРГАЗМ прошивает меня электрическим разрядом. Представляю, что я привязан к креслу у стоматолога с опущенной спинкой, беспомощный, и в рот мне суют ножи и пинцеты, пока я не захлебываюсь собственной кровью. Я чувствую себя нормально, когда встаю и включаю «Доброе утро, Америка» по телевизору, варю черный кофе и закидываюсь спидами, которые достаю на улицах, если нужно. И тут вспоминаю, что лекция по программированию было вчера. Или еду в техколледж, и тут выясняется, что я ошибся днем, а если не днем, так временем дня. Потому что Время — словно глист, зажатый в тебе со всех сторон. Так что я все равно выезжаю, а когда фургон уже ДВИЖЕТСЯ в этом направлении, я не сворачиваю по первому побуждению из суеверия.

И если на шоссе попадется автостопщик — нередко это бывает на выезде с автострады, — я могу его подобрать и подвезти, холодно за ним наблюдая, как ученый, прикидывая, какой ЗОМБИ из него мог бы получиться. Но в такой близости от дома я никогда не поддаюсь соблазну. И в техколледже Дейл, этой третьесортной шараге, на которую все в Университете, включая профессора Р_ П_, смотрят свысока, презрительно наморщив жопу, я паркуюсь на стоянке с пометкой «С», на которую у меня талон, и пересекаю «кампус» (сплошной бетон с жалкими пучками травы и квелыми деревцами, половина из которых еще мертва после зимы) думая — Ну ладно! Я пойду к преподам и скажу что в семье беда, мама борется с раком, или папа с больным сердцем, но не могу найти их кабинеты, а если нахожу кабинет, он оказывается в другом здании, или в другом крыле того же здания, и когда я, наконец, добираюсь до нужного кабинета, он оказывается закрыт, дверь заперта на ключ, этот хуесос уже ушел с работы. Или, скажем, я отвлекаюсь, последовав за парнями из своей инженерной группы в студенческий клуб, и пью там кофе стакан за стаканом, пока в глазах не зарябит, торчу там, глядя на всех вокруг — КТО-НИБУДЬ МЕНЯ ЗНАЕТ? КТО-НИБУДЬ ХОЧЕТ СО МНОЙ ПОСИДЕТЬ? украдкой высматривая кого-нибудь знакомого, кто непрочь со мной посидеть, может, кто-то из моей инженерной группы, или из компьютерной, или я достаточно сильно похож на кого-то, кого они знают, так что они непрочь. При мне, вроде бы, учебники, и волосы подстрижены, а не завязаны в хвост и не висят до плеч, как бывало до ареста, хотя этого не видно под стильной кожаной шляпой с полями, наследием ИЗЮМНЫХГЛАЗОК, и в кармане моей дубленки за 300 баксов лежат отделанные мягким кроличьим мехом кожаные перчатки КРОЛИЧЬИХПЕРЧАТОК, а мои янтарные диоптрии вставлены в оправу от авиаторов ЗДОРОВЯКА, и по-моему, я выгляжу чертовски недурно, как для застенчивого белого парня под тридцать, у которого безвольный подбородок и редеют волосы. Поразительно, какие дружелюбные в техколледже студенты, и какие доверчивые. Будто того, что ты зачислен и тоже студент, хватает, чтобы тебя приняли за своего, без лишних вопросов. Все ездят сюда издалека, как и я, живут в Маунт-Вернон или в округе, большинство имеет работу с частичной занятостью, а некоторые даже и с полной, как я. Иногда даже какая-нибудь девушка придвинет стул и сядет за мой стол, если рядом сидит кто-нибудь знакомый. «Привет!», — скажет она, как черлидерша в школе. Как девочки в старших классах в Дейл-Спрингз, которые всегда смотрели сквозь К_ П_, будто его не существует. «Ты часом не из моей компьютерной группы? — я тебя где-то видела».