Брэд Паркс - Ближе, чем ты думаешь

Человек, который изнасиловал меня.

Биологический отец Алекса.

— Слушай, с тобой все в порядке? — спрашивал Бен. Мне повезло, что он поддерживал меня. Иначе я бы просто рухнула.

Тот мужчина уже выходил из зала. Эми Кайе следовала за ним. Похоже, они о чем-то поспорили. И он явно был чем-то рассержен.

Пока не стало слишком поздно, я заставила себя двигаться. Я протянула руку к мистеру Ханиуэллу, который спокойно упаковывал свои вещи в потрепанный портфель, и дернула его за рукав.

— Этот человек, — сказала я. — Который сейчас выходит из зала. Кто он?

Мистер Ханиуэлл неторопливо повернулся и посмотрел на мужчину, который уже находился в дверях, расположенных в задней части зала суда.

— Ах, это? — сказал он, словно ему в голову пришла какая-то запоздалая мысль. — Это Аарон Дэнсби. Он адвокат Содружества. Я почему-то так и думал, что его заинтересует это дело. Обычно так и бывает, когда вокруг крутятся журналисты.

Ну конечно. Мне было знакомо это имя, я встречала его в газетах. А вот лица его я никогда не видела.

Но разве во всем этом не было смысла? Я ведь всегда считала, что напавший на меня человек был каким-то выродком, бродягой, асоциальным элементом, балансирующим на грани общественного порядка.

Аарон Дэнсби не подходил под такие критерии. Он был родом из хорошей семьи, члены которой в течение нескольких поколений были весьма уважаемыми гражданами округа Огаста. И он был не просто адвокатом: он был именно тем адвокатом, который нес ответственность за организацию судебных преследований в округе.

Неужели он так долго вел свою игру? Родился он, можно сказать, в самом сердце властных кругов, его с младых ногтей приобщали к специфике действий, принятых в сфере закона и порядка. А потом, когда он занял свой нынешний пост, то смог управлять приоритетами любого следствия, манипулировать доказательствами и оставаться на шаг впереди всех, кто мог хоть в чем-то его заподозрить.

А может, он оказался настолько умен, что выскальзывал из любых рук. Отсюда и шепот, разве не так? Ни одна из его жертв не сможет опознать его голос, скажем, просматривая политическую рекламу с его участием.

А на его счету было множество жертв. И хотя Эми Кайе ни разу не подтвердила мои догадки, я видела ответ в ее глазах, когда спрашивала: «Это случилось не только со мной, верно?»

Таких, как я, было множество. Я спрашивала себя, были ли другие девушки как я. Молодые. Застенчивые. Бестолковые. Бессильные.

И пытался ли кто-нибудь из жертв выдвинуть обвинение в его адрес? А может, это даже не имело смысла? Мог ли хоть кто-нибудь — учитывая его влияние и семейные связи — подрезать ему крылышки, прежде чем он окончательно пустится в свободный полет?

Но теперь мне все стало ясно. Вероятно, Дэнсби следил за мной. Он видел, как рос мой живот летом и осенью, и знал, насколько велики шансы на то, что ребенок, которого я родила, — от него.

Проще простого было отследить наш переезд в дом, предназначенный для одной семьи: сведения о продаже недвижимости были общедоступной информацией. В любом случае для него это только упрощало дело. Поэтому на Деспер-Холлоу-роуд его практически никто и не замечал.

И как только ребенок появился на свет, — здоровенький, а оттого еще более желанный, причем наполовину его — он сделал свой шаг. Мне оставалось только гадать, что социальные службы думали об Аароне Дэнсби и его жене — молодой, богатой, благополучной паре — когда те впервые проявили интерес к усыновлению ребенка. Любая из приемных семей, в которых мне доводилось оказываться, не шла ни в какое сравнение с ними. Наверняка представители социальных служб из кожи вон лезли, чтобы как можно скорее предоставить чете Дэнсби отчужденного ребенка.

Перед ним встал трудный вопрос: как разлучить меня с Алексом? Но разве трудно было адвокату содружества подставить кого-то, обвинив в торговле наркотиками?

Очевидно, он имел беспрепятственный доступ к камере для хранения улик. Он мог заходить туда и уходить, не вызывая подозрений. Более того, ему были знакомы нормы безопасности, принятые в офисе шерифа. А раз так, он легко мог отыскать способ их обойти.

А потом он нашел добровольного соучастника в лице Ричарда Кодури: закоренелого наркомана и типа, готового сделать что угодно ради легких денег. Дэнсби нанял Кодури, чтобы тот подбросил наркотики в мой дом, потом сообщил в полицейский департамент, что я занимаюсь наркоторговлей, а социальным службам накапал, что, дескать, я собираюсь продать своего ребенка.