Джон Дуглас - Убийца сидит напротив - как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков

Это не было порывом. Они мимолетны и случаются внезапно. Это было влечение, которое он испытывал все­гда. Это был удобный случай совершить преступление.

- Так вы сказали ей пароль?

- Ну да, а как же? Сказал пароль, она села. Села ко мне в машину, и я поехал в сторону речки Джермани. Обратите внимание, насколько буднично Кондро описывает детали совершения преступления.

В любой беседе с убийцей мы всегда подходим к этому.

-А что случилось в тот день, Джо? Что это был за стресс, что послужило толчком к тому, что вы решили: «Ага, сейчас я это сделаю, и именно с этим ребенком, Римой»?

- Ну, это, я сосредоточился на Риме, потому что прежде всего она мне доверяла, а я в тот период тянулся к мо­лоденьким девочкам. Так что по поводу нее я решил, а тут Расти мне выдает пароль. Ну, я же рассказываю, еду в магазин, на обратном пути вижу ее идущей по улице, говорю ей пароль, и она прыгает ко мне в машину. Значит, при­вез ее к своему дому, велел ей посидеть в машине, сам зашел, позвонил на работу и сказал, что сегодня не выйду. Потом отвез ее на речку Джермани, изнасиловал и убил.

- Набросились на нее прямо в машине или уже выйдя из авто?

- Я привел ее к старой купальне, про которую знал, а она так стоит и смотрит на речку, речка-то быстрая. Ну, она смотрит-смотрит на все это, тут я бью ее с правой в голову и вырубаю. Потом изнасиловал ее. Когда насило­вал, она начала приходить в сознание, так что я стал ее душить.

- Душили руками?

- Ага.

- Сзади или лицом к лицу?

- Лицом к лицу.

По тому, как преступник душит жертву, которую действительно хочет убить, можно определить, испытывал ли он хоть какое-то сомнение, моральное замешательство или сочувствие. В данном случае ничего этого не было. Кондро и Рима были лицом к лицу. Она верила этому человеку, а он без малейших колебаний душил ее, глядя пря­мо в глаза. Я ставлю себя на место жертвы и понимаю, что последним, что видела в свое жизни эта девочка, был человек, которому она доверила свою жизнь и который сейчас отнимает ее без всякого сожаления.

- Трудно ли было делать это, глядя прямо на нее? Может быть, потом вспоминать об этом было тяжело? - спросил я.

Похоже, ни капельки.

- В тот момент я был... это... очень увлечен. Я же решил, что убью ее, еще задолго до того, как она вообще про это поняла, еще как только она ко мне в машину села.

- Вы не говорили между собой, ничего в этом роде? Девочка так и не поняла, что с ней произошло? То есть вы привели ее в бессознательное состояние и совершили с ней половой акт уже после смерти? - уточнил я.

Он поправил меня, детально описав ход изнасилования Римы. И делал преступник это настолько легко и про­сто, как будто рассказывал о процессе замены спущенного автомобильного колеса. Да, Кондро ударил ее доста­точно сильно, чтобы оглушить, после чего начал совершать половой акт. Придушил ее и все еще насиловал, когда девочка пришла в сознание и попыталась глотнуть воздуха. Тогда убийца перетащил ее к ручью и сунул головой в воду. Но когда вытащил ее голову из-под воды, Рима была все еще жива и ловила ртом воздух. Поэтому Кондро схватил булыжник размером со свой кулак и бил ее по голове, пока не забил до смерти.

Слушая все это, я старался сохранять бесстрастный вид. Но внутри меня все кипело, и я думал лишь одно: «Уж кто-кто, а этот точно заслуживает смертной казни».

Этот рассказ потрясает не только мерзостью и порочностью сотворенного Джозефом Кондро, но и тем, как он отнесся к своему деянию и к девочке. По-своему убийца был настолько же жесток и нарциссичен, как Рейдер, хотя и не получал сексуального удовлетворения при виде предсмертного ужаса своих жертв. К мукам тех, кто знал его и доверился ему, преступник был совершенно безразличен и равнодушен.

Хотя эти признания были слишком откровенными для телепередачи, мне удалось привести Кондро в состоя­ние, в котором он, как и Макгоуэн, заново пережил свое преступление. Никогда прежде убийца не описывал содеян­ное настолько детально. Очевидно, нисколько не смущенный присутствием надзирателей и телевизионщиков, Кон­дро показал свою истинную сущность, стремление получать желаемое, невзирая ни на какие последствия для окру­жающих.

В большинстве случаев убийцам-маньякам, в особенности садистам (получающим основное эмоциональное удовлетворение от причинения физических или моральных страданий беззащитным людям), нужно деперсонифи- цировать своих жертв, чтобы относиться к ним просто как к объектам. В случае Кондро это явно было не так. Он хорошо знал Риму и давно дружил и с ее отчимом, и с мамой. Видел, как она росла, и понимал, что девочка ему до­веряет. Джозеф не испытывал по отношению к ней никакого раздражения и никак не мог деперсонифицировать ее в обычном смысле этого слова. И тем не менее он решился на ее изнасилование и убийство и проделал это с оче­видной бесстрастностью и методичностью. Именно в этом состояла для меня уникальность Кондро, и именно по­этому мне нужно было разобраться в нем.