Джон Дуглас - Убийца сидит напротив - как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков

Кондро рассказал, что заставлял девочек раздеваться и «экспериментировал» с ними, хотя и отрицал, что де­ло доходило до половых актов. Он рассказал и о живодерстве, которым стал заниматься после переезда семьи в Лонгвью: «Я попал в компанию пацанов, которые считались местным хулиганьем. И вот однажды парень, с кото­рым мы тусовались, говорит: "Слышь, я знаю, где кошки есть. Давай пойдем их поубиваем типа". Я был "за". Он взял с собой бейсбольную биту. Вот тогда я впервые лично поучаствовал в живодерстве».

Джозеф брал большие деревянные дубины, незаметно подкрадывался к животным и проламывал им головы.

- И что вы при этом чувствовали? - спросил я.

- Сначала было страшновато, а потом я завелся. Потом была облава, потому что туда приехали полицейские. Кто-то их вызвал. Мы спрятались в кроне дерева и наблюдали оттуда, как они прочесывают округу.

Его волновало лишь одно - чтобы его не поймали. Угрызений совести из-за забитых до смерти беззащитных животных он не испытывал. Это со всей очевидностью показывает, что Кондро вырос лишенным малейшего сочув­ствия к страданиям других.

- Как обстояли ваши дела с противоположным полом? То есть на свидания ходили? - спросил я.

- Ну а как же? У меня была куча подружек, с которыми я встречался, - ответил он.

Я никак не мог понять, что находили в нем эти многочисленные девушки.

- Вы встречались с подружками определенного возраста, скажем, тинейджерского, но, возможно, фантазирова­ли о более юных?

Джозеф ответил утвердительно, и дальше все стало совсем интересным.

- Когда я стал постарше, подружки были в основном моими ровесницами или чуть помладше. А потом разница в возрасте стала резко нарастать, и скоро дело дошло до приставаний к малолеткам.

- То есть вы говорите, что с годами вы переключились на определенный тип жертв. И в каком же именно воз­расте это произошло?

Когда учился в школе, мне просто стали нравиться девочки помладше, ну, может, на пару лет младше меня.

- Это похоже на навязчивость, на навязчивую идею. Вы отдавали себе отчет в том, что это навязчивая идея?

- Я все время об этом думал, - признал Кондро.

Я поинтересовался, рисовал ли он картинки, как это делал Деннис Рейдер.

- Нет, все происходило только мысленно. То есть еще в седьмом классе я все время думал о том, как вылав­ливаю, насилую и убиваю.

Эти субъекты часто проигрывают в своей голове идеальный сценарий воплощения своих фантазий. Реальное преступление соответствует такому сценарию нечасто.

- То есть злобы в вас было чертовски много. Как вы думаете, когда... просто давайте вернемся к семилетнему возрасту, когда вы узнали, что вас усыновили, и вы ощутили себя как бы брошенным. Не кажется ли вам, что...

- И это тоже, но еще и мои приемные родители, они очень давили. Помню, сказал матери, что больше не хочу ходить в церковь, а она меня заставляла. Они всю дорогу чего-то от меня требовали. Да еще и собачились между собой очень часто, орали, давили друг другу на психику. Все время друг на друга орали.

И по его мнению, это заставило его делать «кучу всяких ненормальностей с детишками на районе».

- Что именно это было? Что вы имеете в виду под ненормальностями? - спросил я.

- Ну я, это, либо мальчишек колотил, либо прижимал девчонок и заставлял их раздеваться, во всякие там мел­кие игрища со мной играть. Но вскоре заметил, что все родители района больше не разрешают мне играть с их детьми. Тут еще и отчим решил переехать поближе к работе, и мы переселились в Лонгвью. Вообще-то я не знаю, может, это было из-за моих дел, а может, он и правда захотел жить поближе к работе. А может, и то и другое. Но мне никогда об этом говорили.

У маньяков и серийных убийц достаточно часто можно наблюдать одну интересную особенность: в них посто­янно борются между собой два чувства. Это, с одной стороны, чувство собственного величия и исключительности, а с другой - глубоко укоренившееся и устойчивое ощущение своей неполноценности. Я безусловно видел это в Джозефе Кондро, и это пронизывало практически все аспекты его личности и мироощущения.

Примером этой двойственности было его отношение к родителям. Рассказав мне, что в целом его домашняя жизнь была неблагополучной и что родители ругались на него и эмоционально подавляли друг друга, он добавил: «Но они были действительно хорошими людьми. Я был их единственным ребенком. В детстве я получал от них все, что хотел. Благодаря отцу узнал цену деньгам. В двенадцать лет он отправил меня работать, и я завел соб­ственный мелкий бизнес: озеленением занимался. Да, хорошие это были люди».