Элена Форбс - Умри со мной

— Черт! — Он поднялся, пожирая глазами нетронутую тарелку с лазаньей, пахнувшей невыносимо соблазнительно. — Это Дэйв звонил. Разыскал кое-что в Джеммином компьютере. Говорит, очень и очень странная штука. Придется нам сейчас же возвращаться в отдел. — Он заметил, как вытянулось лицо Донован. — Послушай, ты поешь все-таки. А потом догонишь меня. И попробуй уговорить официантку упаковать мою порцию в «собачий пакет».

Двадцать минут спустя Донован ворвалась в помещение отдела. В этот час длинная, с низким потолком комната, в которой обычно сидело больше тридцати детективов, входивших в команду Кларка, была на редкость пустынна и тиха. Заставленная столами, телефонами и компьютерами, днем она обычно гудела и кипела оживленной деятельностью, весьма напоминая бойлерную. Однако сейчас детективы, не входившие в оперативную группу Тартальи, разбежались по домам.

Тарталья примостился за передним столом, рядом с белой доской, и, грызя ручку, принялся читать ждавшие его внимания бумаги. Он сбросил куртку, распустил галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки и закатал рукава, словно устраиваясь тут на всю ночь. Лицо у него было встревоженное, и Донован терялась в догадках: любопытно, что же такое Уайтмен откопал в Джеммином ноутбуке? Сам Уайтмен стоял тут же, рядом с Тартальей, методично рассортировывая толстую кипу документов на отдельные стопочки и скрепляя их степлером. В команде он был новичком. Невысокий, упитанный, со свежим цветом лица, Уайтмен выглядел восемнадцатилетним, а было ему уже под тридцать.

Сразу вслед за Донован в комнату вошли сержанты Ник Миндередес и Карен Фини. Они только что вернулись из Илинга, где сбили ноги на поквартирном обходе.

— Рассаживайтесь, ребята, — бросил Тарталья, отрываясь от бумаг. — Еще минута, и мы приступим.

Умостив пакет с едой для Тартальи на бюро позади него, Донован подтянула стул и села между Миндередесом и Фини. Фини, чихнув три раза кряду, вытянула из кармана бумажный носовой платок и высморкалась. Глаза у нее слезились, она насквозь промокла, вид у нее был самый жалкий и совсем больной, она старательно куталась в тонкий плащик.

— Ты в порядке? — спросила Донован.

— Да устала просто, — отозвалась Фини. — Изматываешься на этих обходах вусмерть, да еще холодрыга стоит — не приведи господи! Паршивее работенки нарочно не придумаешь. Вон еще и туфля прохудилась, промокает.

Она говорила хрипло, в нос, и Донован подумала, что Карен, конечно же, подхватила простуду. А та извлекла из сумки маленькое зеркальце, внимательно посмотрела на себя, промокнула бледные щеки и стерла следы туши под глазами.

— Ты только взгляни на мои волосы! — Фини переместила внимание на ярко-рыжие крутые мелкие кудряшки. — Стоило упасть капле дождя, и прощай вся моя красота! Что укладывала, что нет. Хорошо еще, на сегодняшний вечер я не планирую ничего завлекательного!

— Значит, нас уже двое, — откликнулась Донован. — У меня намечалось жаркое свидание с Джонатаном Россом, но я уверена: он поймет.

— Очень сожалею, леди, что вы ведете такую унылую житуху, — мрачно пробурчал Миндередес. — А зато у меня такое планировалось на сегодняшний вечер!.. И уже третий раз из-за работы приходится отказывать этой цыпочке. Я чувствую, девочка скоро пошлет меня куда подальше и будет права.

Миндередес ссутулился, зябко поеживаясь. Потом выудил из кармана жвачку, сдернул обертку, забросил пластинку в рот и начал ожесточенно жевать, будто пытаясь компенсировать все потери неудавшегося вечера. Роста он был невысокого, жилистый, с редеющими темными волосами, зато цвет глаз поражал своеобразием: радужки были редкостного зеленого оттенка, при определенных поворотах взблескивавшего золотыми искрами, а взгляд — вечно голодный, беспокойный, словно его голод невозможно было надолго утолить.

— И кто же эта бедняжка? Я ее знаю? — уточнила Донован, разматывая шарф и расстегивая куртку: она разгорячилась и немного вспотела после энергичной пробежки из паба.

— Новая барменша из «Бычьей головы». Ну помнишь, брюнеточка с короткой стрижкой. Полячка, с большими такими… — Он обрисовал формы у себя перед грудью.

— Да она по-английски-то едва лопочет! — фыркнула Фини, вздергивая брови.

Миндередес, продолжая ожесточенно жевать, растянул в ухмылке губы:

— Какое это имеет значение?

Донован скучливо покачала головой. Успех Миндередеса у женщин был выше ее понимания. Его эмоциональное развитие застряло на подростковом уровне, хотя он умел включать обаяние — на свой грубый и примитивный лад, когда ему того требовалось. Сэм гордилась, что осталась одной из немногих незамужних женщин в отделе, не поддавшихся его чарам. В каких рядах находится Фини, Сэм не знала и не трудилась узнать.