Ирина Глебова - Оборотень

Даша, длинноногая вытянувшаяся девочка, на глазах превращающаяся в подростка, обняла его за шею и долго не отпускала. Игорь вспомнил их посиделки перед сном и растрогался: последнее время девочка была с ним сдержана. Но вот она отстранилась, посмотрела, как прежде, ему прямо в глаза, и прошептала:

— Я тебя всегда буду любить…

Так Игорь ни разу и не выбрался к Елисеевым в Москву. А потом Глеб Алексеевич обосновался в Женеве, стал вести свои программы из Швейцарии. Франции, Бельгии, Голландии…

И вот теперь девушка, такая красивая и родная, держит его за руку, смотрит в глаза и говорит, что любит его. Как когда-то, давно. Плечистый Шурик в зеркальце глянул на них и вновь невозмутимо уставился на дорогу. Но Игорь не увидел этого. Он смотрел на Дашу. И пока они ехали, ни разу не вспомнил о человеке, которого оставил дома наедине со своим сыном.

Странный гость в отцовском спортивном костюме стоял на кухне у окна, смотрел вниз. Этаж у них был хороший — шестой. Не высоко, но и не низко. Обернулся, приветливо улыбаясь. «А ничего мужик, — подумал Серёжа. — Молодой ещё, как папа».

Гриня выглядел иначе, чем ночью. Подбритые щёки, аккуратно выровненная светлая бородка, волосы длинные, но не сальные — чисто вымытые, зачёсанные на косой пробор.

— Привет. — Мальчик остановился в дверях. — Я Серёжа. А как ваше отчество?

— А не надо по отчеству. Все зовут Гриня, я уже так привык.

— Ну ладно… — Серёжа пожал плечами, ему было как-то всё равно. — Я тут до завтрака пробежечку делаю. А вы, я смотрю, уже в костюме? Побежали вместе?

Гриня тоненько засмеялся.

— Шутник ты… Нет, куда мне, силёнок маловато, дыхание слабое, быстро запыхаюсь. Ты беги, Серёженька, беги, делай что нужно, не обращай на меня внимание.

— Тогда не скучайте. Вернусь — позавтракаем.

Мальчик быстро умылся, натянул шорты и футболку, носки и кроссовки. В один карман сунул шуршащий пакет, в другой — деньги: на обратном пути нужно забежать в булочную. Прицепил к поясу ключ на брелке и захлопнул за собой дверь.

Он побежал через двор, ещё в полсилы, насвистывая, увидел, как из гаража Олег выводит свой шикарный «Харлей», подумал: «Пусть увидит меня, махнёт рукой…» Олег и вправду поднял голову, заулыбался, поднял руку. Серёжа вскинул обе в приветствии и пошёл набирать скорость. Настроение было отличным. Этот Олежка — классный парень! Одевается шикарно, мотоцикл у него — из самых лучших. А он вовсе не задавака, хотя ему уже восемнадцать наверное. С ним, Серёжей, всегда приветлив, останавливается охотно, разговаривает, как с равным. Они могла бы быть хорошими друзьями. Может, и будут…

Два последних года, которые Серёжа живёт с отцом, он по-настоящему счастлив. Так, как не был даже в детстве, до родительского развода. Ну, может в детстве всё и было хорошо, только он этого не помнит, маленький был. А когда стал помнить, родители уже конфликтовали вовсю. Маме почему-то всё не нравилось, раздражало, отец злился… А потом мама вдруг взяла и ушла к своему Виталику. Да, он так и сказал восьмилетнему Серёже: «Зови меня Виталиком». Такой весь из себя крутой бизнесмен на «Мерседесе», шагу без телефонной сотовой трубки не ступит. Он, конечно, маму одел, обвешал золотом! Когда она выходила из «Мерседеса», легко, грациозно, в мехах зимой или в шикарном летнем платье, и её светлые, почти пшеничные волосы струились по плечам, на неё все оглядывались. Ещё бы — красавица! Серёжа сам всегда ею любовался! А Виталик, хоть молодой и здоровый, а уже брюхо висит! Не то, что отец — стройный, спортивный…

Игорь, ещё когда шёл бракоразводный процесс, просил Светлану:

— Оставь мне Серёжу! У тебя новая семья, муж, дети будут. Он может просто не вписаться.

— А ты, разве ты вновь не женишься?

— Может быть… Но ещё не сейчас, не скоро. Пусть он живёт со мной.

— Ни за что! Мой сын всегда будет со мной! И вообще, о каких детях ты говоришь? Зачем они нам с Виталиком? Глупости! Вполне хватит Серёжи. Мы ему такую жизнь обеспечим, какой с тобой ему век не видать. Отдых на Кипре, машина, учёба в престижных заведениях, может даже за границей…

Голос у Светланы вибрировал от восторга, глаза блестели. И Игорь понял: нет, не отдаст она сына. Он — тоже атрибутика её престижной новой жизни. Так ему тогда тоскливо и тошно стало. Одним только и жил — работой да ожиданием встреч с сынишкой. Мальчишка — Игорь это ясно видел, — тоже тосковал. В дни, когда они встречались и которые проводили вместе, радовался так бурно и безудержно, словно набирал запас этой радостной энергии на долгое время. И всеми силёнками, разными немудреными детскими хитростями оттягивал час расставания с отцом. Однажды даже притворился, что сломал ногу… И от этого Игорь чувствовал себя ещё больше предателем и ещё более одиноким. А жалость к сынишке — ох, это чувство захлёстывало разум. Но всё-таки он был взрослым человеком и умел держать себя в руках.