Лесли Горвиц - Формула смерти

— Нет, — запротестовал Кейлер. — Разбудил звук захлопнувшейся дверцы автомобиля и голоса.

— Где находился автомобиль?

Кейлер указал на место у начала пирса, в двадцати ярдах от его дома.

— Там и стояла машина? — спросил Финн.

— Да, машину они оставили там.

— А не могли бы вы назвать марку машины или сказать, Как она выглядела?

Старик покачал головой:

— Было еще темно.

— В котором часу вы проснулись?

— Может быть, в три или в половине четвертого.

— Их было двое?

— Да, двое мужчин и женщина. Сначала я подумал, что они помогают ей идти, но потом понял — ее волокли.

— Вы разглядели их? — спросил Катрильо. — Могли бы при необходимости узнать?

Кейлер замахал руками:

— Нет, нет. Такая темень! Да и глаза мои уже не те, сынок. Нет, я не смог бы их узнать.

— Что было потом?

— Они дошли до конца пирса.

— Пожалуйста, продолжайте.

— Не берусь утверждать, но женщина упала на доски пирса, может, мне так показалось — глаза иногда подводят. А то, что было дальше, видел отчетливо. Они подняли ее и сбросили с этого чертова пирса, — Кейлер сделал многозначительную паузу и добавил: — Я слышал всплеск.

— Всплеск?

— Да, громкий!

— Они сбросили женщину с пирса? Вы в этом уверены?

— Конечно, — пробурчал Кейлер. Теперь, когда он наконец-то рассказал о событиях той ночи, ему было обидно, что кто-то сомневается в правдивости его слов. — А потом они вернулись назад сели в машину и укатили.

— Вы не слышали криков о помощи?

Кейлер отрицательно покачал головой:

— Никаких криков, только громкий всплеск.

— Почему, мистер Кейлер, вы сразу не сообщили обо всем в полицию?

— Сначала не верил в то, что увидели мои старые глаза, думал, лягу спать, проснусь поутру, и в голове все прояснится — со мной такое иногда случается. Погреешься утром на солнышке, выпьешь кофе, и все ночные видения и страхи исчезают. Однако на этот раз они остались со мной, а в голове так и не прояснилось.

Кейлер видел, что полицейские не удовлетворены, и добавил:

— Я боялся. Тех двоих. Думал, они могут вернуться.

— А что же все-таки заставило вас обратиться к нам?

— Долго думал и решил, может быть, гибель всех этих палтусов и мерлангов как-то связана с той женщиной, которую они сбросили с пирса. По правде говоря, соскучился по рыбалке.

Весь следующий день Брод-Ченнел кипел страстями — никто из жителей местечка не помнил ничего подобного. Нагрянула целая орда полицейских: они толпились на берегу и наблюдали, как с патрульных моторных лодок прыгают в темную воду аквалангисты и обшаривают дно в поисках трупа. Местные жители томились тут же в состоянии возбуждения и затянувшегося ожидания, — что же это за страхи такие в их гнилом местечке! Понятно, если бы это было на Манхэттене или в Бруклине — там убивают каждый день, убийства стали обыденностью и проходят почти незамеченными в потоке повседневной жизни большого города. Но в Брод-Ченнел! То, что до сегодняшнего утра составляло страшную тайну Эвана Кейлера, стало достоянием широкой общественности. Его несвязный рассказ о неизвестной женщине, сброшенной с пирса, через несколько часов трансформировался, превратившись в легенду с леденящими кровь подробностями, которые передавались из уст в уста взволнованным шепотом, будоража толпу. В них было все: отчаянная погоня, стрельба, ужас жертвы и трагический конец. Твердившие о божественном предназначении через минуту утверждали, что видели призрак женщины, бродивший в одиночестве по пирсу, говорили о пятнах крови на досках, которую не смогли смыть никакие дожди.

Толпа изнывала в ожидании весь день. Патрульные лодки время от времени застывали на одном месте, их контуры расплывались в летней жаре, ничто не двигалось, кроме кружившихся над головами зрителей морских чаек, надеявшихся на легкую поживу.

Около девяти часов вечера, когда уже все смирились, что поиски придется отложить до утра, в одну из сетей что-то попало. Люди на борту принялись ее вытаскивать, внутренне приготовившись к очередному разочарованию: сколько раз их тяжелая работа заканчивалась извлечением автомобильных покрышек, обломков давно затонувшей рыбачьей лодки или древней коряги.

По толпе зрителей пронесся шорох, в сгущавшихся сумерках они напрягли зрение, чтобы ничего не пропустить, когда нечто бесформенное, почти желеобразное, по всем признакам, органического происхождения, появилось на поверхности воды в последнем свете умирающего дня — нечто, обвешанное водорослями и объеденное рыбами. Когда водоросли, донный ил и всевозможных ракообразных убрали, в бесформенной массе стали различимы останки человеческого существа, по всей видимости, женщины, о которой говорил Кейлер. Идентифицировать ее можно было по единственному признаку: на правом плече трупа явственно просматривалась, хотя и изъеденная рыбами, татуировка — крест в обрамлении увядших цветочных лепестков.