Джеймс Паттерсон - Целуй девочек

В семь часов вечера в конце апреля на территории удивительно живописного городка университета Дьюк было очень оживленно. Сразу бросалось в глаза, что это кампус учебного заведения, именующего себя южным Гарвардом. Магнолии, особенно густо посаженные вдоль Чепел-Драйв, были усыпаны цветами. Потрясающе ухоженные лужайки придавали кампусу вид одного из самых привлекательных и благополучных университетов в Соединенных Штатах.

Напоенный ароматом воздух возбуждал Казанову, вошедшего через высокие ворота серого камня на территорию западного сектора университета. Было начало восьмого. Он появился здесь с единственной целью — поохотиться. Сам процесс опьянял его и увлекал. Стоит только начать — и не остановишься. Как предварительные любовные ласки. Приятно до безумия.

«Я словно акула-людоед, но с человеческим разумом и даже чувствами, — думал Казанова, прогуливаясь. — Я — хищник, которому нет равных. Мыслящий хищник».

Он считал, что все мужчины любят охоту, живут ради нее, по сути, хотя большинство никогда не признается в этом. Глаза мужчины непрестанно выискивают красивых, чувственных женщин, а порой и сексуальных мужчин или мальчиков. Особенно в таких замечательных местах, как университетский городок Дьюк или городки университета Северной Каролины в Чепел-Хилле, университета того же штата в Роли, да и во многих других, которые ему довелось посетить в юго-восточных штатах.

Только посмотрите на них! Немного надменные студенточки Дьюка причислялись к самым роскошным и самым современным американским женщинам.

Даже в грязных обрезанных или в смешных, с прорехами, джинсах и мешковатых комбинезонах у них было на что посмотреть, что увидеть, что ненароком заснять и о чем бесконечно фантазировать.

«Лучше не бывает…» — пронеслось в голове у Казановы, и он принялся насвистывать веселую старую мелодию о преимуществах отдыха в Каролине.

Обычно он потягивал кока-колу со льдом, наблюдая, как студенты играют друг с другом. Он и сам вел искусную игру — несколько партий одновременно, по сути дела. Игры стали его жизнью. То, что у него была «солидная» работа, другая жизнь, больше не имело значения.

Он изучал каждую проходящую мимо женщину, которая хотя бы отдаленно подходила для пополнения его коллекции. Он внимательно осматривал аппетитных юных студенток, молодых преподавательниц и просто случайных посетительниц в футболках с эмблемой команды «Дьюк Блю Девилс», казавшихся им высшим шиком.

Он облизал губы от волнения, увидев впереди нечто прелестное…

Высокая, стройная, красивая негритянка прислонилась спиной к широкому стволу дуба на Иденс-Квод. Она читала университетскую газету «Кроникл». Ему нравился блеск ее темной кожи, искусно заплетенные в косички волосы. Но он прошел дальше.

«Да, мы, мужчины, по своей натуре охотники», — думал он, вновь погрузившись в свой собственный мир. Так называемые верные мужья боятся даже случайно бросить косой взгляд в сторону. Ясноглазые мальчики одиннадцати-двенадцати лет выглядят такими невинными и беззаботными. Пожилые дедушки делают вид, что выше этого, и могут себе позволить лишь милую привязанность. Но Казанова знал, что все они без исключения рыскают глазами по сторонам, постоянно отбирают, одержимы охотничьим азартом с момента полового созревания до самой могилы.

Ведь такова биологическая необходимость, верно? Он был абсолютно уверен в этом. Современные женщины требуют от мужчин, чтобы те принимали в расчет женские биологические часы, прислушивались, как они тикают… а у мужчин биологическое тиканье — в трусах, член вместо маятника.

Тикают без передышки эти живые ходики.

Против природы не пойдешь. Где бы он ни оказался, практически в любое время дня и ночи он ощущал этот внутренний пульсирующий ритм. Тик-трах. Тик-трах.

Тик-трах!

Тик-трах!

Красивая золотоволосая студентка, скрестив ноги, сидела на траве прямо на его пути. Она читала книжку в мягкой обложке, «Философия экзистенциализма» Карла Ясперса. Рок-группа «Смэшинг Пампкинс» выдавала подобие индийских молитвенных песнопений из динамика переносного компакт-плейера. Казанова внутренне улыбнулся.

Тик-трах!

Его охота никогда не прерывалась. Он был Приапом [4] Приап — в античной мифологии олицетворение фаллоса. девяностых годов. Разница между ним и множеством нерешительных современных мужчин в том, что он действует в соответствии с естественными импульсами.