Ярослав Питерский - Дорожный реквием

— Так, это жену убили!

Сазонов переглянулся со Степановым и, прокашлявшись, продолжил:

— Как убили?! Кто?

— Так я не знаю. Вам, наверное — видней.

— Не понял вас мужчина?

— Ну, ее ведь нашли на речке — мертвой?! — мужчина посмотрел на Сазонова печальными глазами.

Его губы задрожали, но он сдержался и не заплакал.

— На речке? Хм. Странно. А кто это вам сказал?

— Так сосед мой Егор. Егор Кольцов. Он прибежал и говорит — дядя Илья, тетю Валю убили. Ее голой на речке подо льдом нашли.

Сазонов тяжело вздохнул.

— Извините. Мы действительно нашли на речке труп женщины, но пока даже не знаем — кто она?! Откуда ваш Егор мог знать, что это она?

— Товарищ начальник, я не знаю. Меня это не касается. Я пришел. Вот что бы узнать, кто, мог убить — мою Валенькуууу….

Тут мужчина не выдержал и зарыдал. Он вздрагивал, словно через его тело пропускали электричество. Степанов, кинул Разину и, тот, опять налил в стакан воды.

— Вот, выпейте. Выпейте. Успокойтесь! Может это еще не ваша Валя?!

— А кто ж это?

— Я не знаю пока. Может и Валя, а может, и нет. У вас фотография то жены есть. Вы фотографию принесли?

— Ой, да! Да! Вот! — мужчина трясущимися руками достал из внутреннего кармана помятую любительскую фотографию.

На ней было изображение молодой женщины. Скорее всего, это было фото — с какого то дня рождения. Женщина была ярко накрашенной с пышной прической на голове. Но, несмотря на макияж Степанов сразу же узнал в ней лицо той погибшей с речки. Он кивнул Сазонову. Тот, достал папиросу и закурил:

— Ну, гражданин начальник. Валя это или нет? Что вы молчите. — Тревожно спросил у него Антонов.

— Пока я не могу ничего сказать. Вам все равно самому придется опознать вашу жену. Вас надо сейчас везти в морг.

— Нет, ну на вид то — похожа?

— Илья Сергеевич, я ж сказал. Пока официально не опознаем, я не чего не могу вам говорить. Вы, лучше, ответе нам — когда вы, ее последний раз, видели?

Антонов внимательно посмотрел сначала на Сазонова. Потом на Разина и как — то растеряно сказал:

— Ну, это, так вчера…. вчера и видел.

— А если — по точней. В каком, часу?

— Ну, это утром.

— Так. Во сколько утром?

— Ну, не знаю. Часов в девять.

— Так уже лучше. А как вы расстались? Ну, где она работает? И вообще — может, назовете нам ее имя фамилию? А то я из вас все вытягиваю?!

Антонов посмотрел на Михаила Петровича и порывшись в кармане достал паспорт. Положив его на стол, он постучал по документу пальцем.

— Вот. Вот ее ксива. Гражданин начальник. Только что — то вопрос мне ваш не понравился. О том. Как мы расстались!

Степанов заметил, как резко изменилось лицо мужчины. Оно из несчастного — вдруг превратилось в наглое. Равнодушная ухмылка сковала щеки. Алексей непроизвольно взглянул на руку Антонова. На указательном пальце — синел наколотый перстень.

Сазонов взял паспорт и полистав его — ухмыльнулся:

— А, что ж вы нам тогда фотографию принесли? Ведь — вот в паспорте то она куда понятней.

Антонов покачал головой и пригладил торчащие на макушке волосы:

— Нет. Она тут на себя то не похожа. Да и там ей всего двадцать пять. Это ведь старый паспорт. А эта фотка — самая свежая. Ее в прошлом месяце сделали.

Сазонов протянул паспорт Алексею. Тот открыл страничку — где была поставлена прописка. На размытой синей печати, он прочитал адрес. — Дружбы семнадцать.

— Позвольте. Она ведь ваша жена. Но фамилия у нее Голубкова. Адрес прописки другой. Что — то не сходится?! — Степанов вопросительно посмотрел на Антонова.

Тот ухмыльнулся и, повернувшись к нему вместе со стулом, ответил:

— Так, мы так и жили. Как говорится в гражданском браке. Уже три года. Я ей — между прочим, предлагал. Она сама — тянула. Но, все равно — я ее, как жену, считаю. Да и теща, мать ее не очень то хотела, что б мы расписывались. — Антонов опустил глаза.

— Вы, Илья Сергеевич — раньше судимый как вижу?

Антонов, вздрогнул и, подняв глаза — ехидно улыбнулся. Степанов заметил, что у него металлические вставные зубы.

— А, что гражданин начальник, так заметно? Так я вроде как стараюсь не трещать с батвой и фенькой.

— Хм, нет, говорите вы здраво и вполне прилично. Но вот у вас перстень наколот. По моему — ходка в зону за грабеж. Если я еще разбираюсь в тюремной символике. — Степанов улыбнулся.

— Ну, точно! А вы не опер случай?

— Это не важно. Я просто занимаюсь этим видом искусства. Вот вижу, что вы судимы? Так ведь?!

— Ну да! Было дело — восемь лет назад. Ну, освободился. Так я — завязал. И ни — ни!