Картер Браун - Девушка, которой не было (сборник)

Вилли самодовольно улыбнулась.

— Я очень хорошо готовлю! Стейк должен быть полусырым и нарублен мелко-мелко. Потом нужно вложить его в булочку, полить кетчупом — так готовят по-американски.

— Жизнь полна неожиданностей, — утомленно ответил я. — Всю жизнь думал, что гамбургер происходит из Гамбурга.

В ресторане Вилли продемонстрировала волчий аппетит — одним махом расправилась с пятью блюдами. Так поглощает пищу хищник, который с перебитой лапой провел в норе четыре месяца сибирской зимы. Когда же мы поднялись из-за стола, она прихватила с собой еще пару хлебцев длиною в фут на случай, если мы проголодаемся по дороге домой. Вернулись мы в районе одиннадцати; Вилли немедленно скрылась в комнате для гостей.

Я приготовил себе ночной колпак и стакан воды. Но только поднес его ко рту, как зазвонил телефон.

— Мистер Холман? — спросил мужской голос. — Это “Вестерн юнион”. У нас для вас срочная телеграмма, из Канн. Прочитать?

— Валяйте.

— “Прибываем завтра поздним вечером. Точка. Встреча в доме Летти в 7 пополудни”. И подпись... — Голос запнулся. — “Султан”.

— Он стесняется пользоваться своим настоящим титулом, — небрежно успокоил я своего абонента. — Полагаю, на этот раз он явится со всем гаремом. Благодарю вас.

Едва я опустил трубку на рычаг, как появилась Вилли в стеганом халатике.

— Ужасно жаль, — в ее голосе звенело отчаяние, — но сегодня мне придется спать в комнате для гостей.., и одной!

— Ну, гм, что поделаешь, — запинаясь, выговорил я.

— Это все блинчик “сюзет” [12] “Сюзет” — тонкий блинчик с апельсиновым вареньем и ликером. , — прошипела она. — Что там было внутри?

— Бренди, — коротко пояснил я.

— Так я и знала! — Блондинка страдальчески закрыла глаза, и на ее лице отразилась беспредельная боль. — Никогда раньше не прикасалась к этому распроклятому алкоголю. И сейчас наказана! Поделом мне!

— Поделом? — удивился я.

— Они везде! — горестно прошептала Вилли. — Я вся покрылась ими! Ужасно! Отвратительные маленькие беленькие прыщики!

Одетая в белый с коричневыми полосками хлопковый костюм Вилли выглядела почти степенно. Она медленно покинула машину и неуверенно поглядела на меня. Я переложил бобину с пленкой в левую руку, взял правой Вилли под локоток и слегка подтолкнул ее к входной двери.

— Мне кажется, еще слишком рано, — сказала она напряженным голосом. — Сейчас только шесть. Ты говорил, что Рафаэль и старуха Смит будут не ранее семи.

— А может, они тоже приедут пораньше, — предположил я. — Невежливо заставлять их ждать.

— Откуда ты знаешь, что Виктор и Бентон дома? — поинтересовалась Вилли. — Они же могли уехать на отдых.

— Они дома, — сказал я, нажимая на кнопку звонка. — Я звонил им утром и предупреждал, что Леола Смит приедет вечером.

— Поздним вечером, — уточнила она. — Не сообщай Виктору, что это я тебе передала слова Кери о Викторе.

— Расслабься, — криво усмехнулся я. — Тебе не о чем беспокоиться.

— А зачем тогда у тебя оружие под пиджаком? — с опаской спросила она.

Хло Бентон отворила дверь, избавив меня от необходимости придумывать мало-мальски вразумительный ответ на острый вопрос.

Похоже, сегодня был “день скромности” для всех без исключения девушек. Хло облачилась в пушистую белую кофточку и узкую длинную черную юбку. Сейчас она выглядела, как и надлежит выглядеть высококвалифицированному, стильному личному секретарю — от изящной шапочки иссиня-черных волос до черных же туфелек на низком каблуке.

— Я бы предпочла, — она одарила меня укоризненным взглядом, — чтобы Леола мне сообщила о том, что возвращается домой.

— Меня поставил в известность Эммануэль, — непринужденно бросил я. — Леола, может быть, хотела преподнести вам сюрприз?

— Полагаю, они не нагрянут ранее семи?

— Вы знаете расписание рейсов, — я неопределенно пожал плечами. — Мы решили приехать пораньше.

— Входите. — Хло отступила в сторону. — Вас тоже ждет приятный сюрприз — будете иметь удовольствие видеть Виктора за стойкой бара.

Я легонько подтолкнул Вилли, приглашая ее пройти в холл. Едва сдерживая ярость, Хло сопроводила нас в гостиную, громко стуча каблуками.

Как и следовало ожидать, Эймори, неловко скорчившись на высоком табурете, сидел у бара. Он являл собой картину небрежной элегантности — в дорогой оранжевой рубашке и красновато-коричневых слаксах. Конечно, если не обращать внимания на напряженное выражение бледного, слегка опухшего лица. Он быстро повернул голову и деланно улыбнулся.