Владимир Гурвич - В лабиринте страстей

Хозяин хором встречал ее на крыльце.

– Проходи, посмотри, как я живу.

– С удовольствием. – Ей, в самом деле, вдруг стало очень интересно.

Ожидания ее не обманули. Во-первых, дом оказался весьма большим – тут даже был зимний сад, правда, совсем небольшой – а во-вторых, обставлен с хорошим вкусом. Либо тут славно потрудился квалифицированный дизайнер, либо у Саши есть талант, о котором она до сих пор и не подозревала.

Их экскурсия завершилась в столовой. По середине просторной комнаты стоял богато накрытый стол. До что же такое, они все словно бы сговорились, непременно встречают ее обильным угощением. Если так дело пойдет и дальше, то в конце своих приключений она превратится в толстую бабу.

– Присаживайся, – пригласил он. – Посмотри, продолжил Чистяков, когда они заняли места за столом напротив друг друга, – я приготовил все те блюда, что ты любишь.

Анжелика внимательно осмотрела стол и признала его правоту: она, в самом деле, все это любила.

– Откуда тебе известно про мои кулинарные пристрастия?

– Я их изучаю уже пять лет. Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь.

– И что же ты знаешь?

– Многое. Я знаю, какой твой любимый цвет, что ты предпочитаешь одевать, а что не любишь, я могу узнать твою машину с большого расстояния, так как изучил твою манеру вождения. Я знаю, какие нравятся тебе писатели и художники, а какие не вызывают в тебе интереса. Если ты хочешь, я могу еще долго продолжать.

– Не надо, я тебе верю. Давай лучше поговорим не обо мне, а о тебе. Сегодня же твое день рождение.

– Да, мой, – грустно согласился Чистяков. – С тех пор, как я увидел тебя, все предыдущие дни рождения я мечтал лишь об одном: отметить их вместе с тобой. И вот мечта сбылась. Я счастлив.

Его слишком взволнованный тон смутил и немного насторожил Анжелику. Она вдруг подумала: а не слишком ли опрометчиво поступила, согласившись приехать сюда? Он, кажется, чересчур возбужден.

– Не надо преувеличивать мою роль в твоей жизни. Мы с тобой друзья, и этим замечательны наши отношения. После того, как исчез Игорь, я поняла, как мало у меня настоящих друзей, на которых можно положиться.

– Да, я твой преданный друг, – подтвердил Чистяков. – Но что ты будешь делать, если я тебе скажу, что не хочу быть только твоим другом.

– Саша, милый, ну зачем нам осложнения, – попыталась она увещевать его.

– Когда-то мы должны были с тобой поговорить.

– Но ведь и так все предельно ясно. Ты мой друг…

– Нет! – вдруг резко прервал он ее. – Я не хочу быть больше твоим другом.

Внезапно Чистяков сполз со стула на пол и на коленях направился к Анжелике. Она растеряно смотрела, как он неуклонно приближается к ней.

Чистяков остановился перед молодой женщиной и положил ей голову на колени.

– Любимая, кроме тебя в моей жизни нет и не будет другой женщины, – донеслись до нее его слова.

Анжелика попыталась встать, но он не позволил ей это.

– Будь моей, умоляю, будь, моей. Он не вернется, а я буду с тобой всегда и везде.

Он попытался ее обнять за талию, но Анжелика оттолкнула его и вскочила со стула.

– Он вернется. И перестать ломать комедию, Саша. Наши отношения могут быть только дружескими. И никакими больше!

Чистяков встал с колен и посмотрел на нее. И впервые Анжелика увидела на его лице злое выражение. Но оно сохранялось на нем всего лишь одно мгновение. Он быстро овладел собой.

– Извини! – мрачно произнес он. – Это долго копилось, я не сумел сдержаться.

– Ничего особенного, я понимаю. Трудно хранить в душе то, что лежит в ней невостребованным грузом.

– Именно невостребованным, – глухо сказал он. – Давай выпьем и поедим. Зря что ли я старался.

– Конечно, давай.

Они снова заняли свои места. Но оба понимали, что вечер был безнадежно испорчен. Анжелику не оставляло ощущение, что отныне на одного друга у нее стало меньше. И лишь, через часа полтора, когда она возвращалась домой, то вспомнила, что так и не задала Чистякову вопрос: на какие деньги он отгрохал такой большой дом?

Анжелика уже второй час сидела в квартире Турова. Разговор протекал на редкость тяжело и нервно. Туров едва ли не каждую минуту менял свое решение. То соглашался помочь ей в ее расследование, то наотрез отказывался. Иногда Анжелика даже казалось, что он немного не в себе, так как внезапно замолкал, а затем произносил нечто странное и непонятное.

Анжелика чувствовала, как быстро истощается у нее терпение. И если в начале ей было даже жалко Турова, так как она понимала, что окончательно загоняет его в угол, то теперь вся жалость под воздействием его упрямства растаяла, словно весенний снег.