Алексей Хапров: Черная повесть

— Гималаи — это очень древние горы, — бодро рапортовал с кафедры он. — В их лесах обитает очень много диких обезьян. Толщи составляющих их горных пород неоднократно подвергались воздействию мощных сил. Таких, как землетрясения, извержения вулканов, а также нашествие нашей популярной певицы Маши Распутиной. Машу всё-таки отпустили в Гималаи, где она смогла раздеться догола, чего так страстно желала. Климат в Гималаях очень дождливый. Он отличается резкими перепадами температур в дневные и ночные часы. Так что, если вы соберётесь в Гималаи, не забудьте прихватить с собой зонтики и тёплые вещи…

Ну и так далее, в том же духе.

Мы держались за животики, слушая его рассказ, чего нельзя было сказать о профессоре, преподававшем нам этот курс. Это был долговязый, брюзгливый сухарь, начисто лишённый чувства юмора. Он смотрел на Вишнякова с нескрываемым негодованием, а когда тот закончил свою речь, не преминул обрушить на него весь свой гнев.

— Молодой человек, — заявил он. — вы, по-моему, не понимаете, где находитесь. Это не цирковое училище! Это Московский Государственный Университет! Здесь занимаются наукой, а не клоунадой. Мне кажется, вы немного ошиблись в выборе профессии. Но ещё не поздно всё исправить.

Мы притихли, а густо покрасневший докладчик сошёл в аудиторию с обескураженным видом. К слову, у него были потом серьёзные проблемы с экзаменом…

После того, как несколько следующих партий снова не выявили победителя, Сергей решительно отобрал у меня карты.

— Димон, отдохни, — сказал он. — Какая-то у тебя не лёгкая рука.

Я пожал плечами.

— Пожалуйста.

Вишняков принялся тщательно перетасовывать колоду. Причем, делал он это довольно своеобразно. После двух-трёх пасов он неизменно вытаскивал из середины какую-нибудь карту и клал её сверху. До нас не сразу дошло, что эти его действия имели вполне определённый смысл.

Закончив тасовку, Сергей принялся раздавать карты. Когда у каждого из нас в руках оказалось по три штуки, раздался неуверенный голос Попова.

— У меня, кажись, очко.

— Браво, браво! — зааплодировал Вишняков, и с пафосом провозгласил. — Да здравствует новый чемпион!

К нашему изумлению, Ване сопутствовал успех и в двух последующих партиях. Его обычно тусклые глаза заблестели. Ему явно было приятно чувствовать себя победителем. Победителем хоть в чём-то. Ваня приехал в Москву из какой-то глухой деревушки, и за все пять лет учёбы так и не смог в ней освоиться. Если другие провинциалы, включая меня, постепенно привыкли к столичной суете, и даже начали чувствовать себя настоящими москвичами, то Ваня так и остался таким же робким и застенчивым, каким и был раньше. Он был начисто лишён всякого тщеславия. В нём абсолютно отсутствовало стремление чем-нибудь выделиться из общей массы, что обычно бывает свойственно молодости. Он всегда сторонился компаний, предпочитал одиночество, и был настолько бесцветен, что эта его бесцветность поневоле обращала на себя внимание, и даже казалась какой-то яркой. В чём здесь была причина — сказать трудно. Может, в природной житейской робости, может в постоянной денежной нужде, а может и в том и в другом сразу, ведь первое зачастую происходит из второго. Характерный факт: после занятий в университете он никогда не ходил куда-нибудь гулять. Он неизменно возвращался в общежитие и проводил в нём всё свое свободное время.

— Ну, Ванёк, ты даёшь! — удивлённо восклицал Сергей. — А ещё такую недотрогу из себя корчишь. Да в тебе фарта побольше, чем в каждом из нас.

Попов краснел и смущённо улыбался. Было заметно, что его наполняло воодушевление.

Первым заподозрил неладное Тагеров. Когда Вишняков в очередной раз принялся перетасовывать колоду, он стал наблюдать за его руками с повышенной пристальностью. А когда тот приготовился начать новую раздачу, решительно проговорил:

— А ну-ка погоди. Дай-ка я раздам.

На лице Сергея промелькнула какая-то тень. Он немного замялся, но потом всё же протянул карты Алану.

— Возьми.

Тот принялся раздавать. При этом он изменил очерёдность, и Ваня с Лилей как бы поменялись местами.

— Я выиграла, я выиграла! — радостно захлопала в ладоши Ширшова.

Тагеров посмотрел на Вишнякова. Его взгляд был весел, пытлив и настойчив. Ответный взгляд Сергея содержал в себе осуждение. Ваня нахмурился, заёрзал, и стал пристально рассматривать пальцы своих рук. Первой напряжённость ситуации уловила Юля. Она перемешала карты и воскликнула: