Натали Рафф - Убийство – дело житейское

Пазевская против Урманова ничего не имела, а потому сказала правду, охарактеризовав юношу, как человека импульсивного, не глупого, не испорченного, но обладающего неустойчивым характером и чрезмерно развитым самолюбием.

– Главное, чтобы Мурик нашел себе дело по душе и по способностям, тогда у него и в семье будет мир и лад! – заключила Эвелина Родионовна.

– Ах, Линочка, работа у него будет замечательная! Джамиля берет его к себе в училище педагогом и отдает ему Ваших студентов.

– Моих! Не может этого быть! Это же очень рискованный шаг со стороны Мили, – возразила Эвелина. – Ее сын три года не подходил к инструменту! Да и мои бывшие студенты достаточно продвинуты. Играют программы вполне подходящие для студентов столичного Вуза. Мурику бы подучиться, получить высшее образование… Без него он, вообще-то, не имеет юридического права преподавать в училище специальность. Эта работа требует достаточно высокой квалификации.

– Не волнуйтесь, дорогая! Мурад поступает в Институт Культуры на заочное отделение, так что у него нет причин отказываться от такой престижной работы. Студент столичного вуза, да диплом нашего училища – все, как положено. Хотя я, конечно, всех тонкостей Вашего дела не знаю.

– Похоже, Вы уже решили, что Зухра бросит учебу в столице и приедет сюда, к нему.

Через год она окончит второй курс, переведется на заочное отдаление и вернется. А за это время мы купим им квартиру, обставим, одежду приобретем, деньги на свадьбу соберем. Я к этому союзу отношусь положительно. Парень симпатичный, мать – директор училища, отец заведует городским отделом образования. Вы же его хорошо знаете, это – Исмаил Урманов. С ним Ваш Женя часто общался по работе. Иса – человек очень влиятельный, а как мужчина просто неотразим. Красавец в самом расцвете сил, ему ведь нет и сорока трех лет. Они с Джамилей ровесники, поженились совсем молодыми.

– Все понятно, Диля. У меня только один вопрос. Азарханова объяснила Вам, с чего это она решила так рисковать, пристроив сына преподавать в училище специальное фортепиано? Ему бы поначалу поднабраться опыта на менее ответственной работе. Ну, хотя бы взять нагрузку по курсу общего фортепиано, чтобы обучать вокалистов, народников. В крайнем случае, оркестрантов. Все проще…

– Мне, конечно, безразлично, чему будет учить студентов Мурад. Но Джамиля мне растолковала, что обучать студентов в училище по специальности престижно. Это все равно, что быть тренером республиканской юношеской сборной по какому-либо виду спорта. А вот вести класс общего фортепиано – бесславный труд. Он равносилен работе учителя по физкультуре в школе с математическим уклоном, где все учащиеся либо полудохлые очкарики, либо «высоколобики», страдающие от ожирения.

– Очень остроумное сравнение! Я потрясена, сколь доходчиво моя подруга объяснила Вам суть этой весьма специфической проблемы. Воистину, с головой у нее все в порядке.

Заминова, услышав от Эвелины положительный отзыв о Мураде, покинула ее окрыленная: что бы там не болтали окружающие о Пазевской, а Дильбар ей верила. Она считала Лину женщиной проницательной и с характером. К тому же Диля полагала, что ее взбалмошная и неорганизованная Зухра поступила в Институт только благодаря педагогическому мастерству Эвелины Родионовны. Между тем, теперь Заминова торопилась вернуть дочь домой и поскорее выдать замуж. Она опасалась, что девушка, насмотревшись на свободные нравы, царящие в столичной общаге, где она живет, пустится во все тяжкие, позабыв о целомудрии, столь почитаемом в семьях, приверженных национальным традициям.

Чем ближе время шло к вечеру, тем мрачнее становилась Эвелина Родионовна. Впервые для нее прояснилась ситуация вокруг доносов о ее неблагонадежности и сплетне о заразе, которой она может наградить любого, вступившего с ней в контакт. Цель этой затеи мог не увидеть только слепец: Джамиле для своего профессионально неоперившегося сыночка понадобился ее отлично надрессированный класс. При этом Азарханова отобрала у Пазевской учеников так ловко, что теперь об их уважении к ней стало неприлично даже вспоминать. Джамиля проделала это почти гениально: две умело состряпанные бумажки плюс одна ловко запущенная «утка», и Лина превратилась в изгоя. Пазевской было жаль своего титанического труда, который она затратила на своих учеников. Все это оказалось мыльным пузырем, лопнувшим при первом же дуновении ветра. Никому из родителей ее подопечных и в голову не пришло защитить ее доброе имя.