Семен Резник - Амазонка

Дверь ванной тихо скрипнула:

— Заждался, милый? — бархатный голосок застал его врасплох. Он медленно поставил бутылку и потянулся к хрустальным стаканчикам.

— Я немножко… Тебе «Мартини» или, может, коньяку? — он вопросительно взглянул на Шарлоту.

— Пожалуй, налей коньяку. Фу, как здесь душно! — она распахнула халат, вовсе не стыдясь наготы. Санчес плеснул в стаканчик золотистую жидкость.

— Самое удивительное, что совсем недавно мы не знали друг друга, а, кажется, знакомы вечность, — Шарлота пригубила коньяк.

— Да, это так! — Санчес слегка улыбнулся. — Но… но, детка… — он замялся.

— Что, что… Говори! — сказала она.

— Я, я… о тебе совсем ничего не знаю. Даже самую малость…

— Не знаешь? А зачем тебе знать обо мне? Разве не все равно? — задумчиво произнесла она.

— Конечно, не все равно. Я не знаю даже, замужем ли ты.

— Ну, допустим, у меня есть муж. Но что из этого? Разве это меняет дело? — усмехнулась она.

— Нисколечко! — в ответ ей улыбнулся Санчес. — Так даже интересней.

— Конечно, я замужем. Но это мне не мешает любить тебя, дурачок! — она поцеловала его в губы.

— А его? — нашелся Хуго.

— Иногда, очень редко. Там еще девица…

— Девица?! — воскликнул Санчес.

— Дорис! Дочь его ненаглядная… Еще та стерва. Характер ужасный. Живет этакой святошей! — она внезапно рассердилась.

— Наверняка она страшненькая?

Шарлота уставилась на него:

— Я… я бы не сказала. Скорее, наоборот. Она воображает себя черт знает кем! — Шарлота подошла к столу, где у Санчеса всегда хранились сигары, вытащила одну и закурила.

Дик Эспиноса не думал и не гадал, что Санчес так ловко провернет это дело. И, когда ребята, которые «пасли» Санчеса, доложили, что Хуго и его спутница направляются в центр города и остановились на улице Боливара, он понял, что дал маху. Что стоило установить «жучок» в квартире этого ловеласа Санчеса? Тогда были бы интересные снимки… И он, Эспиноса, мог бы сполна ими воспользоваться.

Все началось недели три назад, когда человек Эспиносы из близкого окружения дона Винченцо сообщил, что «крестный отец» ведет некие переговоры с сенатором Пересом. Конечно, само содержание переговоров не было известно. В самом деле, о чем могут толковать эти двое — глава самого могущественного в городе клана и видный политический деятель? Да обо всем! Но он, Эспиноса, должен знать о чем. Не зря у него там свой человек.

У сенатора везде огромные связи. В частности, в правоохранительных органах… Дружба с таким человеком позарез нужна дону Винченцо. С его помощью он мог бы развернуть свою деятельность далеко за пределами региона.

С другой стороны, эта дружба, если бы о ней узнала общественность, могла поставить крест на карьере сенатора. Если секретные переговоры между сенатором и «крестным отцом» происходили в действительности, то для Переса они имели большое значение, ибо он сильно рисковал. И поэтому Эспиноса решил во что бы то ни стало узнать суть этих переговоров. Это давало козыри в его игре с таким изощренным соперником, как дон Винченцо.

Эспиноса не мог не верить своему агенту. Дезинформацией здесь и не пахло, поэтому надо было как можно больше знать о переговорах. Следовало также изучить окружение сенатора. Здесь наиболее уязвимым звеном являлась его жена Шарлота. По сведениям, эта женщина ни в грош не ставила своего супруга. Будучи любительницей острых ощущений, она никогда не упускала случая испытать их. При надлежащей обработке она могла бы стать надежным источником информации.

«Хороша, ничего не скажешь! — Эспиноса взглянул на фотографию Шарлоты. — Приятная работа досталась Санчесу. Этот малый явно не промах», — подумал он и спрятал фотографию в столик. Действительно, с тех пор, как Хуго появился в организации, Эспиноса не мог сказать о нем худого слова. Правда, несколько раз он прокалывался, особенно в случае с Джиной Прайс… Тогда Эспиноса еле-еле уладил дело, и с тех пор Санчес его должник. Но когда возникла эта идея с Шарлоттой Перес, Эспиноса, не колеблясь, поручил дело Санчесу. «Но почему этот ловелас молчит? Он давно уже должен был позвонить!» — подумал он и набрал номер Хуго. В трубке послышались короткие гудки. Абонент занят. Мендес решил позвонить позже. Затем он опять снял трубку и набрал номер. На этот раз на другом конце провода ответили:

— Здравствуй, Филиппе! — ровным тоном сказал Эспиноса.

В трубке молчали.

— Что тебе надо, Дик? Ты же звонишь, только если тебе что-то надо, а не просто так, — было слышно, что владелец скрипучего голоса чем-то раздражен.