Александр Поляницин - Сахва

Сигнал от судна пропал после странных звуков. Оператор зафиксировал крики подводников, в том числе крики о помощи. Одни члены экипажа замолкали, начинали кричать другие. Эксперты распознали звуки резни. Затем все затихло, и подлодка пропала.

Увлекшись новостями о подлодке, я сделал неточное движение иголкой. Чтобы укротить раздражение, начал быстро переключать каналы. Дешевые остросюжетные сериалы и шоу, от качества и содержания которых просились на волю слезы и рвота. Программы, превращающие интеллект в свалку, растущую с угрожающей быстротой. Передачи, усиливающие непрекращающуюся болезненную рябь в сознании так называемых индивидуумов. Проблему с телевидением Хартленд не может решить уже не первое десятилетие. Точнее, думаю, не хочет, боясь населения, способного размышлять.

На одном канале я все же задержался. Здесь часто показывали новости, всегда остросюжетные, из-за чего нередко страдала их правдивость. Вот и сейчас там сообщалось, что во всем мире резко участились жалобы в психиатрических клиниках. Пациенты сами приходили к специалистам и ставили себе диагноз – шизофрения. Массово. И описание симптомов было у всех одинаковое. Жалующимся казалось, что их нет, они никогда не жили и даже не рождались. Другие, с меньшим словарным запасом, просто заявляли, что они мертвы, не видя в этих высказываниях никакого противоречия. Все психиатрические лечебницы были переполнены. Количество самопровозглашенных сумасшедших, больных так называемым «синдромом трупа», в мире было уже в несколько раз больше тех, кому и правда была нужна помощь. Привлекалось все больше неподготовленных психотерапевтов, качество услуг по оказанию психиатрической помощи стремительно падало.

За этой новостью шла другая, не менее экстравагантная: во всех уголках мира самые разные животные вышли из дикой природы и наводнили города, перестав бояться и избегать цивилизации, будто не замечая более самого факта существования самых опасных всеядных хищников – людей.

Я снова включил первый по счету канал. Новости там продолжались, но сменилась тема. Снова проклятая подлодка! Но теперь говорят, что ее нашли… точнее, ее обломки.

Через двенадцать минут я закончил себя штопать. Зашитая рана походила на сороконожку. Шрам обещал быть аккуратным и симпатичным, куда более симпатичным, чем я сам. Обработал шов спиртом, затем не удержался и сделал несколько солидных глотков, предварительно разбавив его водой. Грамм двести, не закусывая, – идеальный способ похмелиться.

И только задумавшись о глотках, я вспомнил о жидкости вообще. Пить! Я наконец добрался до крана с водой на кухне и напился сырой воды. Казалось, жажда еще не побеждена окончательно, но пришлось оторваться от струи, так как только что наложенные швы начали растягиваться.

Такое обезвоживание натолкнуло на мысли о причинах его появления. Минувшую ночь. Ресторан «Эдип», двери которого открыты далеко не для всех. Сколько веселых ночей мы провели там вместе с Первым! В какие только проявления гедонизма, запрещенного нашей верой, мы не окунались. Первый… Мой любимый и единственный друг. На лицо влезла улыбка, горькая до тошноты. Глаза придавили слезы. Да, это была крепкая мужская дружба, несмотря на присутствовавший в ней надлом, связанный с нашими, столь различающимися глубинными убеждениями. Ни разу мы не поговорили об этом. Достоевский писал, что настоящая дружба основана на унижении, так вот наша уж точно была из таких. Я дорожил этими отношениями, хранил их, как нечто хрупкое и бесценное, но еще больше обожал оголенную ненависть Нулевого…

Я выгнал мысли о Первом из головы и заставил себя подумать о другом. Да, стоило убираться из этого жилища как можно скорее. Ведь тем троим, что наблюдали за моим возвращением на восьмой этаж, ничего не мешало вызвать полицию. И неизвестно, скольких свидетелей я не заметил. Тоска набросилась при осознании, что навсегда придется оставить это жилище. Но сейчас нужно абстрагироваться, оказаться за чертой суетных мыслей хоть на несколько минут!

Не удалось: внимание втянул телевизор, как мощный сквозняк втягивает хлипкий дым. Телевидение выполнило свою основную функцию. А то, что там показывали, до конца испортило мне настроение. Итак, первый обломок подлодки поднят со дна.

Да, у меня были свои причины не любить эту животрепещущую тему: я был главным участником тех событий, моряки кричали от ужаса и боли, потому что внутри подлодки повстречались со мной и Нулевым. Это была моя первая проваленная операция. После этого провала Организация, моя семья и работодатель, решила от меня избавиться. И еще, похоже, тогда-то я и свихнулся окончательно.