Александр Саблин - Запомните нас такими

Для тех, кто не знал, «мемориальная» доска у дверей скромно сообщала: «Строительно-монтажный трест № 2», а чуть ниже, на жёлтом прямоугольнике, красным шрифтом шло дополнение: ООО «Стройсервис» и логотип фирмы – две парящих на голубом фоне ласточки. Мать и дочь. Вывеску закреплял ещё Смирнов. Краска была яркая, и с информацией успевали познакомиться всё, кто проезжал мимо.

Миновав тамбур, я открыл ещё одни двери, на этот раз застеклённые, и оказался в просторном вестибюле с конторкой для вахтера. За столом конторки с зажжённой лампой сидел Антоныч и мирно щёлкал семечки. С семечками он не расставался с тех пор, как бросил курить. А сделал он это на второй день после взятия Берлина. Его пепельная голова с птичьим профилем развернулась ко мне анфас:

– Ну что, – спросил он, – и до вас очередь дошла?

Хвастаться было нечем, я покорно кивнул:

– Вроде того.

Вахтёр хмыкнул:

– С одной стороны, закон, с другой – эти суки. Не надоело?

– Есть немного.

– Может, помочь чем?

– Чем тут поможешь, – сказал я, – разве что шмайсером?

Антоныч одобрительно хмыкнул.

– Анатолию-то что, денег на телохранителя пожалел?

– Ко всём телохранителей не приставишь.

– Загрызут они вас так.

– Если с рук сойдёт, то обязательно.

– Вот-вот, – он взял блюдце с шелухой и аккуратно ссыпал в стоявшее у ноги ведро. – Такая жизнь, что скоро сам себя уважать перестанешь.

– Мои на месте? – спросил я.

– А куда же им деваться? Сидят, воркуют, – поднял на меня выцветшие глаза и добавил: – В тот день они втроём уходили. Смирнов, Соколов и секретарша. И судя по тому, как уходили, помирать товарищ Смирнов не собирался.

– Анатолий больше не возвращался?

– При мне – нет.

Я одолжил у Антоныча горсть семечек и поднялся в офис.

Двери в приёмную были распахнуты. За столом секретарши сидел главный инженер Соколов и увлечённо раскладывал на компьютере пасьянс. Я пожал ему руку и прошёл в кабинет. Кроме Галкина и Левитиной за т-образным столом сидела сметчица Гинзбург, инспектор отдела кадров Грошева, два новых прораба, а ещё двое – механик Баранов и экономист Выхухолев – курили у окна. Я предложил коллегам почтить память Смирнова минутой молчания и объявил, что филиалом будет временно руководить Эдуард Яковлевич Галкин:

– Вопросы? Если нет, то всё, кроме Левитиной и Соколова, свободны.

Когда всё вышли, я наполнил бокал минеральной водой и сказал:

– По моим данным, последними, кто видел Смирнова, были вы. Поэтому попрошу вспомнить всё, что хоть каким-то образом может пролить свет на убийство.

– Вчера всё, что может пролить свет, мы уже рассказали нашим доблестным ментам, – недовольно буркнул Соколов.

– А сегодня повторите всё это мне, – сказал я, – но уже с поправкой на то, что я не мент.

Соколов посмотрел на Левитину, а потом на меня:

– Мне первому рассказывать?

– Угу, и поближе к фактам.

– Честно говоря, ничего такого, что могло бы внести в это дело ясность, я не знаю.

– Содержательно, ёмко и исчерпывающе, – похвалил я. – Что-нибудь ещё?

– Только то, что сказал.

Я вздохнул:

– Где и когда вы с ним расстались?

–После двадцати ноль-ноль. На нашей автостоянке.

– Кто-нибудь ещё может это подтвердить?

Соколов посмотрел на Левитину:

– Белла Викторовна. А об убийстве я узнал уже утром.

– Вы уехали первыми?

– Одновременно.

– По домам?

– Я – да.

– А Анатолий Игоревич?

Соколов снова посмотрел на Левитину:

– Понятия не имею.

Интересно, он и в самом деле ничего не знал или только прикидывался?

– Ну что ж, спасибо! – поблагодарил я. – Не забудьте мне завтра сообщить своё мнение по кандидатуре управляющего. – В приёмной с кем-то громко спорил Галкин. Я упёрся локтями в столешницу и продолжил:

– Ну а теперь ваша очередь, Белла Викторовна.

Опустив глаза, Левитина пожала плечами:

– А что рассказывать, Виктор Александрович? После того как мы разъехались, я его тоже больше не видела.

На её симпатичном лице не было и намёка, что она пытается что-то утаить.

– Да? И чем же вы занимались весь вечер?

– Готовилась к экзаменам по английскому.

– Одна?

В серых глазах Левитиной что-то промелькнуло:

– Во всяком случае, не с Анатолием Игоревичем.

– Ну, это уже хорошо. Я ведь, Белла Викторовна, расспрашиваю вас не любопытства ради, а…

Она криво усмехнулась:

– Я знаю: «А пользы для».

Мои вопросы ей явно не нравились, и предавать огласке свою личную жизнь она не собиралась.